при их встрече будет присутствовать кто-то еще. Точно так же она не могла предполагать, что ей придется в ожидании хозяина дома обмениваться светскими любезностями с членами его семейства.
– Мне очень жаль, что я ворвалась к вам таким образом, – порывисто сказала Анжелика. – Просто дело в том, что…
– Однажды мне довелось познакомиться с вашим отцом, – спокойно ответила ей миссис Фолкнер. – Это было несколько лет назад, когда он гостил у сэра Уильяма. Мой покойный муж работал тогда врачом в Арунделе. Эрл – настоящий джентльмен, благородный и обходительный. Кстати, Тилли, – миссис Фолкнер повернула голову, увидев, что в комнату вошла служанка, – миледи переночует у нас. Будь добра, приготовь для нее комнату, а потом принеси нам чаю. И позаботься о горничной нашей гостьи.
– Да, мэм. – Тилли с любопытством посмотрела на Анжелику, а затем тихо вышла.
– О нет! – От волнения девушка даже вскочила на ноги. – Уверена, мне вовсе незачем доставлять вам столько хлопот! Мне надо только переговорить с мистером Фолкнером, а потом…
– Вы ведь приехали из самого Лондона, верно? – Миссис Фолкнер вопросительно подняла бровь. – А Бенуа, возможно, вернется домой только через несколько часов. Не можете же вы отправляться в обратный путь посреди ночи!
– Здесь, должно быть, где-нибудь есть трактир… – беспомощно проговорила Анжелика.
– И даже несколько, – ровным голосом подтвердила миссис Фолкнер. – Однако у нас вам будет намного удобнее.
Анжелика после смерти матери была полновластной хозяйкой в доме своего отца, ей приходилось самостоятельно принимать решения, отдавать распоряжения и строго спрашивать, но здесь, в доме Фолкнеров, она порядком оробела.
– Я буду очень рада, если вы поужинаете со мной, – улыбнувшись, сказала миссис Фолкнер, и улыбка смягчила довольно суровые черты ее лица. – Вряд ли Бенуа вернется вовремя, а я всегда так скучаю, если мне приходится есть одной…
Пробило девять, а Бенуа Фолкнера все еще не было. Анжелика получила настоящее удовольствие от неспешной трапезы в компании миссис Фолкнер. Француженка оказалась приветливой и радушной хозяйкой и, к величайшему облегчению Анжелики, не задавала бестактных вопросов. Однако после ужина, когда они снова вернулись в гостиную, девушка почувствовала, что ее снова начинает охватывать волнение.
Спустя некоторое время, когда хлопнула входная дверь и в коридоре послышались приглушенные голоса, Анжелике пришлось с немалым трудом сдержать дрожь. Миссис Фолкнер успокаивающе кивнула ей и быстро вышла из комнаты.
Анжелика поспешила встать и повернуться лицом к двери. Во рту у нее пересохло. Она несколько раз провела кончиком языка по нижней губе, а затем нерешительно прикусила ее.
Несмотря на струящиеся по плечам светлые волосы, которые когда-то, в далеком младенчестве, подсказали родителям, как назвать малышку, и со временем так и не потемнели, в наружности Анжелики не было ничего ангельски неземного. Сейчас она была бледна от волнения, однако обыкновенно на ее щеках играл яркий румянец, а голубые глаза смеялись.
В обществе Анжелику любили, но никогда не относили к числу классически утонченных красавиц. Ее характер, по мнению многих, был чересчур твердым. Тем не менее выражение ее лица часто было таким, будто она вот-вот готова весело рассмеяться. Ее фигуру находили слишком крепкой и полной жизни. Это верно: у Анжелики была тонкая талия и длинные, стройные ноги, однако двигалась она всегда чересчур быстро и решительно – одним словом, Анжелику Леннард никак нельзя было причислить к числу воздушных, готовых растаять и раствориться в воздухе сверстниц. Да и едва ли ей бы понравилось подобное парение в воздухе – она куда увереннее чувствовала себя, обеими ногами твердо стоя на земле.
Сейчас на Анжелике было весьма элегантное, но все же скромное – под стать ее миссии – платье из голубого шелка, казавшееся неожиданно ярким на фоне темных панелей и рыжевато-коричневого цвета чехлов мебели в гостиной. Марта настояла на том, чтобы хозяйка, отправляясь в столь безрассудно рискованное путешествие, позволила ей уложить достаточный запас одежды, и теперь Анжелика была рада такой предусмотрительности.
Вырез на платье был неглубоким, но сборки, подхваченные под грудью девушки узкой голубой лентой, намекали на ее соблазнительные размеры. На плечи Анжелика набросила длинную накидку с оборкой. Волосы ее ниспадали каскадом локонов. Хотя сама Анжелика об этом и не догадывалась, в полумраке небольшой комнаты она, казалось, светилась, словно огонек свечи.
Девушка готовилась встретиться лицом к лицу с таинственным контрабандистом, причем в его собственном доме, и испытывала робость. Вдруг припомнив что-то, она ахнула и торопливо взяла в руки ридикюль, достала из него пару писем и отложила сумочку в сторону. Тут послышались приближающиеся шаги, и Анжелика круто повернулась лицом к двери, которая в следующее мгновение широко распахнулась. Свечи затрепетали от внезапного сквозняка, и по стенам заметались длинные черные тени. На пороге стоял мужчина. Анжелика почувствовала, что у нее перехватило дыхание. Ее пальцы крепче сжали письма, когда она обратила все свое внимание на хозяина дома.
Бенуа Фолкнер спокойно прикрыл дверь и встретил взгляд Анжелики с выражением не меньшего любопытства, однако с куда более меньшим напряжением на лице. Он был довольно высок – наверное, чуть выше шести футов, – строен и мускулист. В нем чувствовалась скрытая живость и сила, словно в сжатой пружине или неподвижно лежащей плети. Волосы его были черными как вороново крыло, а кожа – смуглой от загара. У него были довольно высокие скулы и нос с легкой горбинкой. В уголках глаз виднелись мелкие морщинки, словно он привык щуриться от яркого солнечного света и мелких соленых брызг. Красиво очерченные чувственные губы были плотно сжаты.
За исключением белоснежного шейного платка и пышных рукавов рубашки безукоризненного покроя, Бенуа был одет во все черное, отчего казался выше и стройнее. Именно такой образ и рисовался в воображении Анжелики. После того как отец поведал ей о своей драматической встрече с бесстрашным юношей на берегу рокочущего во тьме моря, Анжелика не переставая думала об этом юноше.
Бенуа Фолкнер больше походил на пирата, нежели на контрабандиста. Анжелика не удивилась бы, увидев у него в ухе золотую серьгу, на голове – красный платок, а в зубах – абордажную саблю.[3] Ей показалось, что вместе с Бенуа Фолкнером в комнату ворвался напоенный солью простор океана. Едва лишь этот человек переступил через порог, как уютная гостиная сразу же стала тесной и душной.
Глядя на него, Анжелика слегка даже приоткрыла рот. В течение нескольких секунд она продолжала смотреть на Бенуа Фолкнера как зачарованная, по-прежнему судорожно сжимая в руках письма, которые
