Рэтборн извлек несколько листков бумаги из бюро.
– Вот ваши векселя, – произнес он резко и протянул бумаги Арману. – Вы недурной игрок. Ваша ошибка заключается в том, что вы не умеете вовремя остановиться. Почему вы этого не сделали, когда заметили, что вас обыгрывают?
– Это вопрос чести.
– Чести? – воскликнул граф. – Ваша честь вам дорого обходится, мой мальчик, но мне ли роптать и придираться, если благодаря этому я становлюсь богаче на пять тысяч фунтов? Вы собираетесь сделать состояние на игре?
– А что, если и так?
– В таком случае я бы посоветовал вам научиться играть лучше или быть готовым к тому, что вас посадят в долговую тюрьму.
Арман зло сверкал глазами на графа, но прежде чем он сумел вымолвить хоть слово, дверь отворилась и в комнату вошла очаровательная девушка в белом муслине с пестрым узором. Леди Каро скользнула взглядом по лицу брата и переключила свое внимание на его собеседника.
Арман поднялся и поприветствовал юную леди легким поклоном головы. Не было произнесено ни слова, но это молчание было красноречивее любых слов.
Рэтборн почувствовал это и переменил позу.
– Тебе что-нибудь нужно, Каро? – спросил он нежно. Девушка медленно перевела взгляд на графа и, казалось, пришла в себя.
– Это мама, Гарет. Ты ей срочно понадобился, – ответила она, стараясь не выдать волнения.
Рэтборн с трудом воздержался от резкого ответа.
– Может быть, ты будешь так добра, что проводишь мистера Сен-Жана до двери?
Граф неохотно оставил молодых людей в коридоре и быстро направился по лестнице в апартаменты матери.
Арман явно мешкал, не спеша расправляя на длинных пальцах йоркские перчатки цвета загара. Внимательно посмотрев на Каро, он заметил:
– Вы выглядите несколько бледной.
– Хотите сказать, что я выгляжу ужасно? – спросила девушка напрямую. – Мне пришлось больше часа провести взаперти с мамой в ее гардеробной. Кажется, я совсем не умею вести себя так, как подобает леди. У меня всегда начинается головная боль, как только мама принимается меня бранить. У меня в голове будто звон колокола.
При виде лукавой улыбки Армана сердце Каро учащенно забилось.
– Вы нуждаетесь в глотке свежего воздуха.
– Да. А парк через дорогу, – ответила она.
– Я был бы счастлив составить вам компанию.
– Неужели?
Каро затаила дыхание.
– Вы знаете, что это так.
– Мне надо захватить пелерину.
– Я подожду.
– И готовы быть моей горничной?
– Именно так! И не забудьте сказать, куда идете. Каро ослепительно улыбнулась Арману:
– Никто не хватится меня целую вечность.
– И все же я бы на вашем месте сделал как положено.
– Вот как? А я думала, что вы ни в грош не ставите условности.
– Я – да, если речь идет обо мне. Но вы совсем другое дело.
Несколькими минутами позже Дейрдре заметила Армана и Каро гуляющими по Грин-парку. Они были недалеко и могли ее услышать, когда она их окликнула, но не услышали и не обратили на нее никакого внимания, настолько заняты были друг другом и не замечали ничего вокруг.
Дейрдре почувствовала болезненный укол в сердце и невольно обратила взгляд на дом Рэтборна на другой стороне улицы.
Лакей в ливрее как раз спускался по ступенькам парадного крыльца. Он заметил Дейрдре, и она поспешила отвернуться. Ей в голову пришла нелепая мысль, которую она тотчас же попыталась прогнать: лакей Рэтборна был послан шпионить за ней. Дейрдре окликнула свою горничную, опустила голову и поспешила скрыться в книжной лавке Хэтчарда, смешавшись с толпой покупателей, запрудивших Пиккадилли.
Спустя полчаса, уступив искушению купить «Мэнсфилд-Парк»[4], автором которого была леди, чьи романы снискали одобрение самого принца-регента, Дейрдре вышла из лавки. Она досадовала на себя за то, что потратила деньги, отложенные на новую пару шелковых чулок. Это напомнило ей о том, в сколь стесненных обстоятельствах она оказалась из-за Армана, и настроение ее еще больше испортилось.
Однако оно слегка улучшилось, когда Дейрдре, подняв глаза, увидела роскошный экипаж, стоявший у
