унизительной для нее легкостью.
Хотя он был с нею нежен, она ничуть не сомневалась в том, что в его намерения входило показать ей, кто здесь главный, и не оставить без ответа ее последнее гневное слово. Прошло немало времени, прежде чем он снизошел до ее просьбы дать ей отдых от утонченных пыток, которые доводили ее почти до бессознательного состояния.
Когда все было кончено, она залилась слезами. Рэтборн баюкал ее в своих объятиях, утешая:
– Не плачь, Дейрдре. Для этого нет причины. Ты же знаешь, что я скорее отрублю себе руку, чем причиню тебе боль. Но ты совершила непростительную вещь. Господи, я мог тебя потерять...
Хриплый голос и дрожащие руки выдавали силу его чувств. Не скоро Дейрдре смогла найти способ утешить его. Слова оказались неубедительными. Их долгие любовные объятия были столь же неизбежными, сколь и необходимыми, но это не могло исцелить их обоих – столь разными они оказались!
Сон, когда он наконец пришел к Дейрдре, был прерывистым и полным пугающих предзнаменований. Она взбиралась на Красотку, бешено скакала в гущу битвы, стараясь оттеснить французских улан, угрожавших Арману с тыла. Арман упал, и Дейрдре закричала. Улан повернулся к ней лицом и обнажил саблю. И тут она увидела, что это был Рэтборн. Он смотрел на нее с дьявольской улыбкой и целил в грудь окровавленным острием. Она направила на него пистолет, но пальцы отказывались нажать на курок.
Глава 25
Всю следующую неделю обитатели замка и его окрестностей могли наблюдать господина замка Белмонт и его леди, выезжающих верхом на раннюю утреннюю прогулку. Однако в этих выездах не было ничего случайного, потому что Рэтборн намеревался познакомить Дейрдре со всеми своими владениями. Он так этого хотел, так желал услышать ее мнение, что Дейрдре решила всем восхищаться, чтобы доставить ему удовольствие. Если Рэтборн был намерен поразить ее, то он в полной мере достиг цели.
Когда после одной из таких поездок они возвращались в Белмонт и остановились у брода через реку Эйвон, чтобы дать лошадям отдохнуть, Дейрдре опустилась на поросший травой берег реки и откинулась назад, опираясь на локти.
– Почему ты не сказал мне до нашей свадьбы, что владеешь половиной Англии? – спросила она.
– Едва ли это так! – ответил Рэтборн и подошел ближе. Он стоял, возвышаясь над ней, так что Дейрдре не могла видеть выражения его лица.
– Кроме того, шестое чувство подсказывало мне, что все это, – Рэтборн сделал жест, обведя рукой вокруг, – может сработать не в мою пользу. Я был не прав?
– Возможно, и не был. И все же тебе следовало бы хоть намекнуть мне.
– Почему?
Дейрдре сердито отряхнула подол амазонки.
– Потому что... потому что... – выпалила она сердито, – твоя жена должна быть общественно значимой фигурой. А мне такая жизнь претит. Теперь каждое мое действие будут рассматривать под микроскопом. Я привыкла, чтобы уважали мое уединение и замкнутый образ жизни. Прежде никто мною не интересовался. Теперь же я нахожусь под постоянным и пристальным наблюдением.
Рэтборн бросился на траву рядом с женой и ответил без малейших признаков раскаяния:
– Верно! Но, конечно, хуже всего то, что половина сплетен, которые будут о нас распространять, окажется вымыслом или по крайней мере преувеличением. Я живу с этим всю свою жизнь.
Его пальцы коснулись щеки Дейрдре нежно, будто крылья бабочки.
– Знаю, тебе неприятно, но ты научишься не обращать на это внимания.
– С тобой так и случилось? Серена рассказывала что-то...
– Нет. Я не претендую на невинность даже ради твоего доброго мнения. Все, что обо мне говорили, правда, но так было в прошлом. То были безумства юности. Ты легко могла бы сделать меня эталоном добродетели, если бы захотела.
– Нет, не могла бы.
Дейрдре обхватила руками колени и уперлась в них подбородком.
– Нами управляют непохожие дьяволы. Но и я одержима также, как ты. Мы встретились в неподходящее время. В этом все дело.
– Не для меня. И это было больше, чем вожделение, хотя ты и обвинила меня! Ты дала новое направление моим мыслям. Я постоянно думал о тебе как о подруге жизни, о помощнице и матери моих детей, о том, что мы вместе устроим их будущее. Господи, я все еще готов задушить тебя, Ди, как подумаю, что ты отняла у меня пять лет счастья.
– Давай не будем спорить о том, чего нельзя изменить. Я намного повзрослела с тех пор, как впервые встретила тебя. И будущее кажется мне теперь много ярче и привлекательнее.
Дейрдре обернулась к мужу с ослепительной улыбкой на губах и вдруг оказалась прижатой к земле его телом. Она ощутила тяжесть своих юбок, когда Рэтборн задрал их кверху.
Она отчаянно сопротивлялась:
– Пусти меня, дьявол!
И в то же время смеялась над ним.
– Все, что сейчас требуется, это чтобы какой-нибудь деревенский мужик увидел нас, и тогда по всему графству пойдет молва о том, что хозяин Белмонта завалил какую-то скороспелую девицу.
– Но ты моя жена, – возразил Рэтборн.
– Кто этому поверит? У тебя замок с двумя дюжинами спален. Ни один человек с такими возможностями не станет заниматься любовью со своей женой на сене.
