она только на него. Ни он, ни она даже не заметили яростной перепалки возчика и кучера, изливавших друг на друга потоки брани.
— Ну? — покорно спросил Перри. — Что же еще ты хочешь мне поручить?
Сделав над собой усилие, Лукас перестал хмуриться и повернулся к Перри.
— Когда ты будешь в Челфорде, навести там Беллу, — он стал давать указания младшему кузену. — Попроси у нее список всех джентльменов, которым она разослала те самые незаполненные приглашения на свой благотворительный бал. Пришли этот список мне, и я займусь им здесь. Да, и еще. Поговори с ее дворецким. Возможно, он что-нибудь помнит.
— Не понимаю, каким образом это поможет нам найти мистера Стоуна? — искренне удивился Перри, но возразить еще раз поостерегся.
— Возможно, и никаким, — ответил ему Лукас. — Но мне хотелось бы понять, как Стоуну удалось заполучить приглашение на этот бал, хотя никто его там, по-видимому, не знал.
— Так вот в чем дело! — воскликнул Перри, и внезапная догадка мелькнула у него в голове, — Значит, и ты тоже начинаешь подозревать, что мистер Стоун куда более загадочная личность, чем все думали!
— Нет, — возразил Лукас. — Я просто пытаюсь связать все воедино, чтобы развеять страхи Джессики. Вот и все.
Когда Лукас Уайльд наконец вышел на улицу, ему ужасно не хотелось верить, что за исчезновением Родни Стоуна кроется что-то зловещее; ведь стоило бы ему, Лукасу, заподозрить здесь грязную игру, как это немедленно навело бы его на самые разные мысли… Предположения… Догадки… А Лукас ни о чем таком не хотел и думать. Не говоря уж о том, чтобы предпринимать в связи с этим какие-то шаги.
Вскоре он очутился на Бонд-стрит, но ни его матери, ни сэра Мэтью нигде не было видно. Похоже, они отправились к ней домой. А путь Лукаса лежал сначала к жилищу Родни Стоуна, а потом за город, в Хэмпстед, где ему надо было еще раз поговорить с родственницей мистера Стоуна. Но все равно… В последнее время Лукас слишком часто сталкивался с сэром Мэтью Пейджем — и это лорду Дандасу нравилось все меньше и меньше. Ему давно хотелось высказать все, что он чувствует н думает по этому поводу, и сдерживаться становилось все труднее.
У чугунных ворот Дандас-хауса Розмари Уайльд остановилась, но не спешила попрощаться с сэром Мэтью.
— Почему бы тебе не зайти и не выпить рюмочку шерри? — предложила она. — Мне хотелось бы, чтобы ты познакомился с моей невесткой. Она совсем не похожа на томную новобрачную, Мэт. Думаю, она попросит тебя помочь с устройством приютских детей или станет уговаривать, чтобы ты сделал пожертвование ее монастырю.
Розмари засмеялась.
В ответном смехе сэра Мэтью сквозила горечь.
— Мне бы очень хотелось, — сказал он, — зайти к тебе, Роди, но не думаю, что это понравится твоему сыну.
Улыбка исчезла с ее лица.
— Кое-что все-таки изменилось, Мэт, — тихо ответила она. — Теперь при встречах вы с Лукасом всегда вежливы друг с другом.
— О, не заблуждайся на этот счет, дорогая! — возразил сэр Мэтью. — Твой сын по-прежнему видит во мне своего смертельного врага.
Женщина побледнела.
— Я уверена, что ты ошибаешься, — быстро проговорила она.
— Ты действительно так думаешь? — всматриваясь в ее лицо изучающим взглядом, осведомился мистер Пейдж. — Тогда отчего Лукас до сих пор не соизволил представить меня своей жене? Случаев для этого было предостаточно. К тому же, учитывая происшествие на балу у Беллы…
— Лукаса сейчас нет, — быстро вставила Розмари, стараясь прервать неприятный разговор, но предложила: — Ничто не помешает мне представить тебя Джессике.
Сэр Мэтью нахмурился.
— Роди, — раздраженно промолвил он, — дело совсем не в этом! Ты же все прекрасно понимаешь. Так к чему притворяться? Между твоим сыном и мной никогда не будет мира. И ты должна это признать.
Розмари накрыла его руку ладонью и взглянула на него с мольбой в глазах.
— Ему нужно время, — попыталась она оправдать сына, — чтобы привыкнуть к мысли, что мы будем вместе. Будь терпелив, Мэт. Лукас давно не ребенок. Он смирится…
Но, увидев, что лицо Мэта окаменело, она воскликнула:
— Мы заставили его страдать, Мэт! Наш поступок он помнил все эти годы и испытывал боль. Такое нелегко простить…
— Меня не интересует, простил он нас или нет, — довольно резко ответил сэр Мэтью. — Я не стыжусь того, что мы были любовниками. Жизнь наша была невыносимой. Мы дарили друг другу радость, которой потом я был лишен пятнадцать лет! И если счастье мое зависит от твоего сына, то прямо скажи мне об этом. Тогда я буду знать: надеяться мне больше не на что.
Наступило молчание, и тихий стук собственного сердца показался женщине медленным и мерным, как похоронный звон. Еще минуту назад она наслаждалась теплом и светом солнечного дня. Они с Мэтью были счастливы и флиртовали друг с другом, довольные уже тем, что они вместе. Теперь же холод в его глазах пугал Розмари. Лицо Мэтью стало бледным и напряженным, точно он ожидал удара.
Но удара не будет. Она не собирается отказываться от Мэтью второй раз — и не столько потому, что сама мечтает о любви, сколько ради счастья этого мужчины. Все те годы, что они прожили в разлуке, Розмари по-настоящему не понимала, как он страдал. Она была слишком поглощена собственными чувствами: виной, горем, отчаянием… Она знала, что у него были после нее другие женщины, много женщин; и решила, что, потеряв ее, он оправился от потрясения гораздо быстрее, чем она. Однако это было не так. Несмотря на все его романы и всех его любовниц, он был все время страшно одинок. Господи, она даже не представляла себе, как же одинок он был! Ведь у нее был сын. А все, что было у Мэтью, — это жена, больная, прикованная к инвалидной коляске, которая к тому же глубоко презирала его.
Розмари знала об этом и все это понимала — умом. Теперь же она почувствовала все это сердцем. Мэтью не был непобедимым рыцарем в сверкающих доспехах, каким казался ей в те давние годы, когда она была молодой. Он был нормальным мужчиной, со всеми недостатками и сомнениями, присущими живым людям.
И она не могла допустить, чтобы он снова страдал от одиночества.
Наконец Розмари прошептала:
— Когда я с тобой, все кажется таким простым…
— А все действительно очень просто! — Глаза его сверкнули. — Давай перестанем оглядываться на других. И поженимся немедленно. Что мешает нам сделать это? В конце концов, мы ведь можем сбежать. Я хочу сказать — прямо сейчас, в эту самую минуту. Мы могли бы купить все необходимое по пути в Шотландию или в какую-нибудь другую страну на континенте. Мы отправимся туда, куда ты сама захочешь. Ну давай хоть раз в жизни подумаем о себе! А лучше — вообще не будем думать и поступим так, как велит нам сердце!
Она изумленно взглянула на него.
— Ты шутишь, Мэт! — воскликнула она.
— Никогда в жизни я не был более серьезным, — заверил ее сэр Мэтью.
— Но, Мэт, я же не могу просто так взять и все бросить! — в отчаянии вскричала она. — У меня есть обязательства, долг перед семьей… К тому же я несу ответственность за свою подопечную. Ты должен это понять!
— То же самое — или что-то очень похожее — ты уже писала мне однажды иного лет назад, — с горечью напомнил ей мистер Пейдж. — Значит, ничего не изменилось… Все осталось по-прежнему, верно, Роди?
— Тогда мы оба состояли в браке и… — стала оправдываться она.
Он прервал ее, не дав договорить.
— Да, и с той поры мы только и делали, что расплачивались за свои грехи, — заявил он несколько
