сопровождении двух других сестер и привратника — мужчины могучего сложения — двинулась в направлении Флнт-стрит.
Элли не смогла долго выдержать тягостного молчания.
— Я не знала, что вы в Лондоне, сестра Бригитта, — первой отозвалась она.
— Я пробуду здесь недолго, — ответила молоденькая сестра. — Мы, послушницы, работаем по очереди: месяц — здесь, месяц — в Хокс-холле.
— Понимаю, — смущенно прошептала Элли.
— На углу Флит-стрит стоит наемный экипажей, — заметила сестра Бригитта. — Когда сестры подойдут к нему, они пришлют его сюда, за вами. — Заметив раскаяние на лице Элли и страдание в глазах девушки, монахиня немного смягчилась. — Сестра Марта знает, что делает, и к ней прекрасно относятся в этих местах. Она разыщет ваших мальчиков. Не беспокойтесь, Элли.
— Сестра Марта? — повторила девушка, недоуменно глядя на монахиню.
— Джессика. Леди Дандас, — пояснила сестра Бригитта, совершенно не смущенная своей оговоркой.
— Она действительно монахиня? — спросила Элли, в глазах которой застыл вопрос и удивление.
— А вы еще сомневаетесь? — вопросом на ее вопрос ответила послушница.
— В общем, нет, но Белла сказала… — Элли не договорила.
— Да? — спросила сестра Бригитта, не сводя с девушки внимательных глаз. — И что такое сказала Белла?
— Нет, ничего, не важно, что она сказала. — Элли посмотрела сестре Бригитте прямо в глаза и тихо произнесла: — Я не была с вами любезна, когда вы ухаживали за Джессикой. Я вела себя ужасно, как капризный, испорченный ребенок. Я очень сожалею об этом и надеюсь, что вы простите меня. Мне бы хотелось сделать для вас хоть что-нибудь, чтобы загладить мою вину перед вами.
Секунду помолчав, сестра Бригитта улыбнулась и мягко сказала: .
— Я прощаю вас при одном условии.
— Каком? — с надеждой спросила Элли. — Я все сделаю… Обещаю…
— Приберегите эти слова для сестры Марты, — сказала монахиня и протянула руку Элли.
Джессика, падая от усталости, все еще в своем монашеском облачении, вернулась домой на закате дня. Элли, которая ни на минуту не отходила от окна с того самого момента, как экипажей доставил ее в Дандас-хаус, наблюдала за улицей, с замиранием сердца ожидая появления Джессики. Увидев, как из подъехавшего экипажа выпрыгнул Пип, она подобрала юбки и стремглав выбежала из комнаты. Выскочив во двор, она увидела, как кучер на руках нес в дом брата Пипа.
— Мартин сильно истощен, — негромко сообщила Джессика. — Я понимаю, от него ужасно пахнет, но последние три дня он провел в сточных трубах. Могло быть и хуже. Поверь мне, могло быть гораздо хуже.
Она принялась отдавать распоряжения горничной, появившейся у входной двери, которая округлившимися от ужаса глазами наблюдала за происходящим. Нужно поскорее согреть воды для купания, приготовить чистую одежду для обоих мальчиков и принести еды — побольше и повкуснее.
— Лукас уже вернулся? — обратилась Джессика к Элли.
— Нет еще, — быстро ответила девушка.
— Хорошо. Значит, у меня есть время, чтобы привести себя в порядок, — облегченно вздохнула Джессика.
Поднимаясь по лестнице, Элли держала Пипа за руку, но мальчик руку высвободил, чтобы жестами помочь себе более выразительно изобразить, как сестра Марта кулаком дала в нос старине Скарви.
— Ну и вид был у этой жабы! — восторженно рассказывал Пип. — Кровь ка-а-ак брызнет! Здорово! Это было здорово!
— Кто такой Скарви? — поинтересовалась Элли.
— Скарви, — ответила Джессика, — это один мерзкий старикашка, который чистит сточные трубы. Такие люди, в общем, неплохо живут за счет того, что находят в стоках. Но все дело в том, что часто эти трубы слишком узки или так забиты нечистотами, что взрослому мужчине по ним не пробраться. Вот они и используют для этой работы мальчишек. Но Мартин никогда больше не будет чистить сточных труб.
— Ты действительно ударила его, Джессика? — спросила Элли, смотря на Джессику с ужасом и восторгом одновременно.
— Ох, не умышленно, разумеется, — серьезно проговорила Джессика и пояснила: — Он неожиданно наклонился и ударился о мою руку.
Пип громко хихикнул, даже Мартин приподнял голову и легонько улыбнулся.
Пока мальчиков раздевали в комнате Джессики, история постепенно обросла подробностями. В одной из грязных пивнушек Джессика и монахини отыскали приемную мать мальчиков. Сначала женщина отрицала, что вообще видела детей, но, когда Джессика пригрозила ей судебным разбирательством с предварительным заключением, она призналась, что три дня назад, как только домой вернулся Мартин, она определила его на работу к мистеру Скарви, чистилыцику сточных труб. Что же касается Пипа, то он сразу же ушел искать брата, и она не помнила, когда видела его в последний раз.
— Отыскать их приемную мать труда не составило, — рассказывала Джессика, — а вот найти Скарви оказалось гораздо сложнее. В городе множество труб, по которым нечистоты текут в Темзу. Если бы Пип не заметил и не окликнул меня, поиски могли бы затянуться.
Стоя на коленях у медной лохани, в которой сидели мальчишки, Джессика протянула Элли мочалку.
— Я помою Пипа, а ты можешь заняться Мартином, — предложила она.
Элли уставилась на мочалку, словно впервые увидела ее, а потом нерешительно взяла ее из рук Джессики. Сделав вид, что она не заметила этого небольшого колебания, Джессика пояснила:
— Они привыкли, что их купали монахини, поэтому относятся к этой процедуре без ложной стыдливости.
Элли посмотрела на мальчишек. Они сидели в лохани по грудь в теплой воде, поджав под себя колени.
Глаза ребят слипались от усталости. Тело Пипа было относительно чистым, но Мартин походил на маленькую куклу, которую сначала окунули в бадью с жиром, а потом вываляли в саже. Элли вдруг почувствовала, что от жалости к детям слезы наворачиваются ей на глаза.
Быстро опустившись на колени напротив Джессики, она заявила:
— Тебе придется показать мне, как это делается.
Джессика рассмеялась.
— Ох, это не так уж и сложно. Просто представь себе, что перед тобой картофелина, которую надо почистить.
Мартин, вдруг открыв глаза, воскликнул:
— Ты видел, Пип? Вот это был удар! Прямо в нос! Наша сестра Марта настоящий боксер! — И, ударив кулачком по воде, чтобы показать, как все получилось, окатил женщин фонтаном брызг.
После того как мальчиков выкупали, переодели, отнесли наверх и уложили в постели, а комнату Джессики вымыли и привели в порядок, она тоже переоделась в халат и вызвала камердинера. Вскоре тот явился с графином бренди и двумя стаканами.
— Ты выглядишь так, — сказала Джессика, посматривая на Элли и наливая бренди на дно стаканов, — что помочь тебе может только капелька знаменитого эликсира сестры Долорес.
От острого взгляда Джессики не укрылось, что Элли измучена до предела. Румянец на щеках поблек, под глазами появились темные круги, очень похожие на синяки. Губы ее то и дело вздрагивали, а глаза застилали слезы. Три бессонных ночи, которые она провела в раздумьях и тревоге, давали о себе знать. Казалось, Элли вот-вот упадет от усталости.
— Это всего лишь жалкое подобие эликсира сестры Долорес, — проговорила Джессика, протягивая Элли стаканчик с бренди, — но и это подойдет. Выпей! Капелька бренди пойдет тебе на пользу и поможет быстро уснуть.
Элли послушно пригубила бренди, а Джессика опустилась в кресло у камина напротив нее.
— Нет-нет, — остановила она девушку, увидев, как Элли брезгливо поморщилась и попыталась отставить стаканчик на боковой столик рядом со своим креслом. — Я знаю, что у бренди противный вкус, но
