мало времени, однако…
— Я готов сделать для вас все, что угодно! — быстро прервал дядюшку Ренд. — И потом — это такая честь для меня!
Старик заморгал и устремил взгляд на какую-то картину на стене.
— Спасибо, мой мальчик. Но спешить не надо. Займешься этим, когда захочешь.
— Я хочу прямо сейчас.
Комнаты Дэвида располагались на втором этаже, и из их окон открывался великолепный вид на парк и на обсаженную кустарником аллею. Вдали можно было разглядеть шпили и башни Дорчестера. Оглядевшись вокруг, Ренд понял, почему дядя хотел, чтобы вещи Дэвида были разобраны как можно быстрее. Казалось, юноша только что вышел и может вот-вот вернуться. Пара грязных сапог в углу… Смятый мундир в изножье кровати… Небольшой обмылок рядом с умывальным тазом и кувшином… Рваный шейный платок на полу… Ренд понимающе кивнул. Ничего странного. Когда сам он отправился в расположение своего полка, мать тоже велела не убирать его комнату. Считается, что это хорошая примета. Может быть. Вот только Дэвиду это все равно не помогло.
Ренд прошелся по комнате. Он уже не помнил, когда был тут в последний раз, но обстановка показалась ему знакомой. На окнах висели голубые шторы, такого же цвета портьеры украшали двери, и Ренду сразу представилась его собственная комната в Кренли, которую он занимал до женитьбы. Темная дубовая мебель, неуловимый спартанский дух… А это что? Модель «Золотой лани», корабля королевского пирата сэра Френсиса Дрейка. Ренд улыбнулся. Как же он мог забыть? Давным-давно он смастерил с помощью отца эту самую «Лань», а когда подрос, подарил ее своему юному кузену. Наверное, Дэвид очень дорожил этим маленьким корабликом.
И Ренд довольно долго стоял возле «Золотой лани», бережно проводя пальцами по тоненьким мачтам и поглаживая блестящую лакированную палубу. Потом он вздохнул, расправил плечи и вошел в гардеробную, которая служила Дэвиду библиотекой.
Книг было очень много, просто на удивление много. Дэвид явно любил читать и знал толк в литературе. Ренда поразило обилие древнегреческих авторов. Он наугад раскрыл томик Софокла и тут же захлопнул его, убоявшись вида греческих букв. О древних языках Ренд не вспоминал со времен Оксфорда. Да, Дэвид всегда был умным. Мать Ренда вечно ставила ему кузена в пример — мол, какой старательный да какой усидчивый… И теперь Ренду показалось, что он наконец понял, почему Дэвид увлекся чтением: играть-то со сверстниками он не мог, слабое здоровье не позволяло.
На столе Дэвида лежал потрепанный «Чайльд Гарольд» Байрона. Ренд мельком глянул на книгу и выдвинул ящик. Там была украшенная монограммой мужская перчатка для верховой езды — одна, без пары. Тут же, прямо под перчаткой, Ренд увидел письмо, написанное женским почерком. Он долго глядел на него, затаив дыхание, а потом осторожно взял и расправил — с такой опаской, как будто оно могло рассыпаться в прах от одного его прикосновения.
«Дорогой мой!
Прости мне то, что я тебе наговорила. Я совсем другое имела в виду — клянусь! Возвращайся в Шотландию. Возвращайся, и мы вместе подумаем над тем, как излечить твою безнадежную страсть. Молюсь за то, чтобы ты приехал поскорее».
Подпись отсутствовала, но это было не важно. Ренд сразу узнал руку Кейтлин, и его сердце пронзила такая острая боль, что он решил, будто вот-вот умрет. Он резко смял письмо. Кейтлин и Дэвид! Кейтлин и Дэвид… Вот оно что! На какой-то короткий миг он очень обрадовался тому, что Дэвид погиб и не представляет больше для него угрозы. Но он тут же устыдился этой мысли и замер, опустив голову и размышляя о том, изменит ли это письмо его жизнь.
Внезапно он почувствовал, что в комнате есть еще кто-то, кроме него, и обернулся. В дверях стоял лакей, стараясь деликатным покашливанием привлечь внимание к своей скромной персоне.
— В чем дело? — спросил Ренд.
Любопытство на лице слуги сменила маска равнодушия.
— Хозяин просит вашу светлость пожаловать в библиотеку.
Ренд коротко кивнул, отпуская лакея, и еще какое-то время побродил по комнате, стараясь успокоиться. Затем он спустился в библиотеку.
Там находились сэр Рендал и еще один джентльмен, вставший при появлении Ренда.
— Вот неожиданность! — воскликнул Ренд, увидев молодого человека. — Мистер Хаутон! Какими судьбами?
Хаутон залился горячим румянцем, а потом сбивчиво пробормотал:
— Боюсь, я привез вам дурные новости. Вообще-то их; должен был сообщить вам мистер Мюррей, но он с вами разминулся.
— Кто-кто? — переспросил Ренд. — Вы говорите о Джоне Мюррее из Дисайда?
— О нем самом. Мы расстались с ним в Лондоне. Он поехал к вам в Сассекс, а я направился домой.
Ренд незаметно перевел дух. Что бы ни случилось, с Кейтлин все в порядке. Несчастье произошло не с ней.
— Давайте сядем, — предложил он.
Как только они уселись, Хаутон начал рассказ.
— Речь идет о дедушке вашей жены. С ним случился удар. Думаю, все очень серьезно, иначе за леди Рендал не послали бы. Извините, никаких подробностей я не знаю, потому что не ожидал найти вас здесь. Мюррей сообщил бы вам куда больше моего. Там был пожар… горела конюшня… и в огне погибли все лошади. Этого старый Гленшил перенести не смог.
Ренд забросал Хаутона вопросами, но тот только виновато разводил руками, будучи не в силах ничего добавить к сказанному. Тут Ренд вспомнил о Бокейн, которая жила в конюшне, и спросил о ее судьбе. Хаутон коротко ответил:
— Борзой удалось спастись.
— Не стоит скрывать правду, юноша, — серьезно произнес сэр Эрик. — Расскажите ему все до конца.
Ренд в изумлении смотрел на обоих джентльменов. Хаутон откашлялся и спросил:
— Помните ли вы, милорд, что мой отец исчез? — Ренд недоуменно кивнул, и Хаутон продолжил все тем же странным напряженным тоном: — Его уже нашли… то есть, я хотел сказать, нашли его тело. Коронер решил, что он оступился и упал в овраг… что это был несчастный случай. Но многие винят в его смерти собаку леди Рендал… вашей супруги. И я тоже думаю, что пес мог наброситься на него.
— Но это звучит совершенно невероятно! — воскликнул Ренд. — Бокейн никогда не нападала на людей, если только кто-нибудь не угрожал Кейтлин. — Тут он осекся и сбавил тон. — Извините, мистер Хаутон. Разумеется, я потрясен известием о гибели вашего отца и приношу вам свои соболезнования, но поверьте: собака леди Рендал тут ни при чем. И если это не был несчастный случай, то должно отыскаться какое-то иное объяснение.
Хаутон ответил устало:
— Я не знаю, чему и кому верить. Но я своими глазами видел тело отца сразу после того, как его нашли. Зрелище было не из приятных. Однако я обязан сказать вам, что собака держит в страхе весь Дисайд. Она одичала, и тому, кто пристрелит ее, обещана награда.
Ренд начал кое о чем догадываться, но эти его догадки не имели отношения к Бокейн.
— Так что же привело вас в наши края, мистер Хаутон? Это ведь ваше имя, не так ли?
Молодой человек вновь покраснел.
— Да, мое имя Хаутон. Но вот моего отца, вернее — отчима, звали Ивен Грант. Я сопровождал его тело, вот почему я здесь.
Ренд задумчиво глядел на него, а сэр Эрик сказал спокойно:
— Я и не знал, что мой друг отправился в Шотландию. Я был уверен, что он занят делами в Лондоне.
— Я вас уверяю, что во всем этом нет ничего подозрительного, — поспешил объясниться молодой Хаутон. — Отец назвался другим именем, потому что опасался мести со стороны клана Гордонов. Много лет назад — может быть, вы знаете об этом — Ивен Грант убил на дуэли лендлорда Дарока.
— Кровная месть принадлежит прошлому! — резко ответил Ренд. — Теперь никто бы не посмел поднять
