Тут бабушка Рэдли сердито стукнула об пол своей массивной тростью и заговорила сама.
— Джесон, — отрезала она, — конечно, не был святым, но он за всю свою жизнь никогда никого не обидел. У него золотое сердце. А когда для нашей семьи наступили трудные времена, он сумел выдержать и это испытание. Кто не верит — оглянитесь вокруг. Своим достатком и счастьем мы все обязаны Джесону. Быть может, я и сама когда-то недооценивала его, но впредь не допущу подобной ошибки, будьте уверены.
Бабушка Рэдли обвела глазами лица всех сидящих за столом и улыбнулась.
— Я горжусь всеми, кого вырастила, — сказала она. — Наверное, я должна была больше доверять вам, когда вы были молодыми, но ведь и я тогда была моложе, а житейский опыт приходит только с годами. Если кому-то из вас было трудно со мной, простите. Но, с другой стороны, за что мне просить прощения, если вы все выросли людьми, которыми можно гордиться? — Она задумчиво покачала головой, а затем продолжила: — Моя самая большая боль — это Джордж. Но мне кажется, что, если бы он был жив, он сумел бы исправиться, и сегодня я гордилась бы им так же, как горжусь всеми вами. Да, Джордж наделал много ошибок, но это может случиться со всяким. Мы, Рэдли, всегда ставили долг превыше всего, и я уверена в том, что Джордж сумел бы исполнить свой долг перед семьей, если бы только судьба подарила ему еще немного времени.
Триш и Гвинет снова обменялись быстрыми взглядами. Они обе прекрасно понимали, о чем хочет сказать Бабушка Рэдли. Для того чтобы исправить свою ошибку, Джордж должен был бы жениться на богатой невесте.
К глазам Гвинет неожиданно подступили слезы, и она поспешила опустить взгляд.
Слова, сказанные бабушкой Рэдли, заставили всех глубоко задуматься, и за столом воцарилась мертвая тишина.
Нарушил общее молчание Крис.
— Мама, — спросил он, — а наш папа тоже смельчак? Он такой же, как дядя Джесон?
— Ну, нет, второго такого смельчака, как Джесон, пожалуй, не найти, — рассеянно ответила ему Триш.
Бабушка Рэдли коротко хохотнула и добавила:
— Я могла бы рассказать тебе немало интересного про твоего папу, Крис, но у меня тоже рот на замке. Нет, нет, и не проси, — добавила она, опережая просьбу Криса, и посмотрела на каминные часы. — Но где же Джесон, вот что мне хотелось бы знать. Он обещал вернуться сегодня к обеду. Не люблю, когда он ездит ночью по нашим дорогам.
— Зачем же ему ездить по ночам? Наш Джесон хоть и смельчак, но не безумец. Заночует в Лондоне… — сказала Софи и, указав глазами на сидящих за столом мальчиков, спросила: — Мне продолжить?
Бабушка пригвоздила ее к месту своим взглядом и, пряча улыбку, проговорила:
— Еще одно слово, мисс, и я оторву вам уши. Лучше подайте мне руку и помогите перебраться в спальню.
Уже в своей комнате, переодеваясь на ночь, Гвинет снова и снова прокручивала в памяти последние фразы, которыми обменялись Софи и бабушка.
«Почему я такая наивная? — думала Гвинет. — Как сказала Софи, Джесон заночует в Лондоне, и ничто не помешает ему приятно провести время в обществе новой любовницы. Вот такая вырисовывается картина».
Ей-то он сказал, что едет в Лондон повидаться с Ричардом Мейтлендом, если застанет того на месте, и навряд ли Джесон стал бы обманывать ее. Но вот кто Может помешать ему заняться своей личной жизнью после того, как он повидается со своим другом?
Гвинет присела к туалетному столику, взяла в руки гребень и принялась яростно расчесывать волосы, то и дело морщась от боли. Увидев промелькнувшую в зеркале Мэдди, она опустила гребень и слабо улыбнулась.
— Злюсь на себя, — пояснила Гвинет и, стараясь скрыть истинную причину этой злости, добавила: — Надо же, угораздило меня купить эту чертову шляпку! Столько денег потратила, а носить-то ее все равно не с чем.
— Тогда вам придется купить что-нибудь в тон вашей шляпке, — добродушно улыбнулась Мэдди и вышла из спальни.
Гвинет была настолько взвинчена, что даже и не пыталась ложиться спать. Она накинула поверх ночной рубашки шерстяной халат и принялась расхаживать взад-вперед по спальне, то и дело поглядывая на часы. По всем расчетам Джесон давно уже должен был вернуться домой. Он же знал, с каким нетерпением ждет Гвинет любых вестей от Ричарда Мейтленда!
Внизу негромко хлопнула дверь. Гвинет выскользнула в коридор и прислушалась, но потом, подойдя к лестнице и перегнувшись через перила, обнаружила, что это был всего лишь слуга, запиравший на ночь входную дверь. Гвинет подождала, когда он уйдет на половину, отведенную для слуг, а затем неслышно спустилась по ступенькам и направилась в библиотеку.
Огонь в камине не горел, но тлеющие в нем угли давали ровное, сильное тепло. Угля в Хэддоу не жалели никогда, и потому Гвинет, не испытывая ни малейших угрызений совести, раздула каминное пламя, а затем забралась в огромное кожаное кресло и приготовилась ждать Джесона. Она с детства знала, что наблюдать за входной дверью из библиотеки гораздо удобнее, чем из своей спальни.
Гвинет посмотрела на часы и решила, что, если Джесон не вернется до полуночи, она махнет на все рукой и отправится спать.
Глава 18
Джесон вернулся далеко за полночь и сразу же прошел в библиотеку. Там он налил себе бренди, выпил его одним глотком и вновь наполнил бокал. Хотел присесть с ним в свое любимое кресло и остановился как вкопанный. В кресле, свернувшись клубочком, крепко спала Гвинет.
Свечи в библиотеке не были зажжены, но раскаленные угли, тлевшие в камине, слегка рассеивали тьму своим мерцающим рубиновым светом. В этом красном полумраке Гвинет совсем не была похожа на взрослую женщину, скорее на девочку, на ту прежнюю Гвин, которую Джесон так хорошо знал когда-то. Он долго простоял возле кресла, и за это время у него в голове родились и пронеслись сотни вопросов, — жаль только, что ответа Джесон не мог дать ни на один из них. И он решил разбудить Гвинет, чтобы от нее самой узнать о том, что было правдой, а что было ложью в рассказе ее родственника Сэма Бэрри.
Джесон подошел к стулу, стоявшему возле камина, распустил узел галстука и отхлебнул из бокала, не сводя глаз с лица спящей Гвинет. Ему не хотелось верить тому, что говорил Бэрри, но при этом в его рассказе были вещи, ставившие Джесона в тупик, заставлявшие по-новому смотреть на события прошлого. Например, он никогда не мог понять, почему Гвинет, любившая Джорджа, так быстро вышла замуж почти сразу после его смерти. После встречи с Бэрри этот ее поступок приобретал определенный смысл. Ей не оставалось ничего другого, если она носила под сердцем ребенка от Джорджа. Обратиться за помощью ей было не к кому. Джордж погиб, а он, Джесон, либо улаживал дела с лондонскими адвокатами и кредиторами, либо пропадал в Дербишире, пытаясь сбыть кому-нибудь свое захолустное поместье. Собственно говоря, именно там, в Дербишире, он и узнал о том, что Гвинет бежала из дома.
Это известие сначала ошеломило его, а затем привело в ярость, и ярость эта была обращена в первую очередь на Бэрри, хотя и самой Гвинет тоже не поздоровилось бы, попадись она тогда Джесону под руку. Сотни, тысячи раз Джесон представлял себе, как он убьет Найджела Бэрри. Позже, когда его гнев немного утих, Джесон решил, что непременно съездит навестить Гвинет — для того, чтобы самому убедиться, что она ни в чем не испытывает нужды. В конечном итоге верх над всеми чувствами Джесона одержала его гордость, и он не сделал Ничего, предоставив Гвинет жить так, как она хочет.
Теперь он понимал, как дорого ей пришлось заплатить за его гордость.
Джесон представил себе жизнь Гвинет в семье Бэрри и невольно поморщился от боли. Но не только боль жила сейчас в его сердце — оно разрывалось на части от ревности, печали и гнева.
Все это время Джесон продолжал неотрывно смотреть на спящую, крепко сжимая в пальцах бокал, наполненный бренди. Теперь Джесон думал о Джордже, своем старшем брате, с которого он всегда старался брать пример. Зная Джорджа, он отказывался поверить тому, что тот мог воспользоваться доверчивостью влюбленной в него Гвинет и сделать ей ребенка. Но, с другой стороны, кто бы мог подумать, что Джордж способен проиграть в карты родовое поместье? Однако он сделал это!
