Джесон взглянул на Гвинет. Похоже, известие о том, что убита не леди Мэри, а другая женщина, не слишком-то утешило ее.
— Несчастная девушка, — прошептала Гвинет. — Оказалась на свою беду в неподходящий момент в неподходящем месте. Наверное, Гарри обознался в темноте. Не знал, что Грейс уже убежала. Должно быть, он до сих пор уверен, что покончил с ней. Но Грейс должна была ранить его перед тем, как сбежать! — пылко закончила она.
— О чем ты толкуешь? — удивился Джесон.
— Расскажу по дороге. Все меняется, неужели ты не понимаешь? Ведь если эта несчастная женщина не леди Мэри, значит, нам нельзя терять ни минуты. Нужно ехать в дом к Джерарду и выручать ее. Ведь она не сбежала от него, слышишь? Не сбежала!
Джесон покачал было головой, но остановился не в состоянии избежать умоляющего взгляда больших зеленых глаз и сказал:
— Хорошо. Но прежде всего нам нужно заехать в библиотеку забрать ящик.
Гвинет согласно кивнула.
— Харпер, — сказал Джесон, — я попрошу вас сходить на конюшню и нанять для нас экипаж. Сначала мы отправимся в библиотеку, а оттуда вы сможете проехать к полковнику Мейтленду. Скажете ему, что мы подозреваем Хьюго Джерарда в том, что он и есть загадочный Великий-и-Могучий. А мы с Гвинет пересядем в кеб и отправимся на Мэрилибон.
— Добавьте еще, что жизнь леди Мэри в опасности, — сказала Гвинет, — и скажите, что ее нужно спасать, причем немедленно.
— Погодите, — взмолился Харпер, — не все сразу.
— Хорошо, поговорим по дороге, — кивнула Гвинет.
Харпер покосился на тарелку с бутербродами и угрюмо заметил:
— Ничего не ел с самого завтрака.
— Забирайте всю тарелку. Можете съесть их по дороге на конюшню.
— Ни с кем не поделиться?
Джесон посмотрел на тарелку, поморщился и ответил:
— Ни с кем.
Харпер деловито сложил бутерброды стопкой, вонзил в нее зубы, проглотил все в три глотка и поспешил к двери.
Ричард Мейтленд стоял возле окна, наблюдая за тем, как сгущаются над Уайтхоллом весенние сумерки, и размышлял над тем, что же заставляет его так сильно нервничать. Кажется, все у него под контролем, и расследование успешно приближается к концу. При проверке списка, составленного миссис Бэрри, обнаружились три пропавшие горничные, но только одна из них заслуживала внимания, Грейс Каммингс. Уже удалось установить связь между мисс Каммингс и Джонни Роулендом. Оба они какое-то время служили в доме его светлости Хьюго Джерарда. А его жена, леди Мэри Джерард, посещала библиотеку, в которой работала миссис Бэрри.
Похоже, все кусочки головоломки сложились, и теперь мистер Великий-и-Могучий был, как говорится, в руках Ричарда.
Гарри, вот кто не давал ему покоя. Кто он? Где его искать? Как на него вышел сам Джерард? И почему, черт побери, этому проклятому Гарри постоянно удается опережать на целый шаг весь Особый отдел?
Ричарда мучили дурные предчувствия. Ему не хотелось верить в то, что подсказывал разум. Он дошел до того состояния, когда его собственная левая рука не должна ведать о том, что творит правая.
— Вылезай же, ублюдок, — негромко сказал Ричард. — Покажи свой оскал. Я давно тебя поджидаю.
Глава 24
Депутат парламента от Восточного Хэмпшира уже третий час выступал против предполагаемых поправок к законодательству, и его сиятельство Хьюго Джерард молил бога, чтобы уважаемый Фредди Смоллвуд поскорее закончил свою болтовню и вернулся на место.
Следить за ходом мысли мистера Смоллвуда он перестал уже давно. Мистера Джерарда одолевали собственные мысли. Сегодня вечером состоится заседание кабинета министров, и на нем лорд Ливерпуль должен назвать имя нового государственного секретаря. Это была очень высокая должность, и Джерард рассчитывал, что после отставки Роберта Фортескью именно он займет ее.
Все на свете когда-нибудь кончается. Вот и Фредди Смоллвуд наконец замолчал, и сразу после этого прозвенел звонок, возвестивший начало перерыва. Депутаты дружно двинулись к выходу, держась, как всегда, группками. Вместе с ними, улыбаясь на ходу, двинулся Джерард.
Найдя в толпе Роберта Хилла, он решил подойти к нему, чтобы узнать последние новости. Хилл не был членом кабинета, но зато его связывали дружеские отношения с самим премьер-министром, и потому он всегда был информирован лучше остальных.
— Жаль Фортескью, — начал Джерард, подходя к Роберту Хиллу. — Боюсь, нам всем будет его не хватать. Я увижу вас сегодня вечером на заседании?
Хилл удивленно посмотрел на Джерарда и ответил:
— Разве вы не знаете, что заседание отменилось? Вместо него состоится прием в Карлтон-Хаусе в честь принца Леопольда. Туда, естественно, приглашены и премьер-министр, и все лидеры его кабинета. Сам я, разумеется, приглашения не получил, Его Величество и не подозревает о моем существовании, — хохотнул Хилл и, повернув голову, добавил: — А, Горацио Беркли тоже здесь. Нужно подойти поздравить его. Надеюсь, он будет хорошим государственным секретарем, — пробормотал Хилл и поспешно покинул Джерарда.
«Я, должно быть, ослышался, — решил Джерард. — Горацио Беркли в роли государственного секретаря? Это нонсенс. Лорд Ливерпуль никогда не назначил бы на эту должность такое ничтожество».
Но что бы ни думал о Горацио Беркли мистер Джерард, он не мог не заметить, что премьер-министр обнимает того за плечи, а все окружающие жмут ему руку. Джерард внезапно ощутил вокруг себя звенящую пустоту. Нет, вокруг него сновали, разумеется, мелкие сошки, но среди них не было ни одного члена Кабинета. Можно было подумать, что все они намеренно сторонились Джерарда, и он принялся лихорадочно искать объяснение происходящему.
«Хилл наверняка ошибся, — думал Джерард. — Премьер-министр не мог назначить кого бы то ни было на эту должность без ведома кабинета и наверняка сделает это позже, на ближайшем заседании».
Он не мог больше стоять в стороне в полном одиночестве и подошел к группе членов кабинета, окруживших своего премьер-министра. Лорд Ливерпуль радушно улыбнулся Джерарду и сообщил о приеме в Карлтон-Хаусе. Извинился за то, что не сообщил заблаговременно о переносе заседания кабинета, — ведь все произошло так неожиданно. Этот прием — прекрасная возможность представить принцу наиболее видных политических деятелей страны. Узнав о том, что Джерард не получил приглашения, премьер- министр пожал плечами и сказал, что скорее всего это досадное недоразумение.
Вновь прозвенел колокольчик, и депутаты потянулись на свои места, лишь Джерард продолжал стоять, словно громом пораженный. Теперь он очень остро чувствовал, что его исключили из игры и вчерашние друзья и коллеги стараются держаться от него подальше.
Увы, такова была горькая правда — он стал никем, посмешищем. Но разве он заслуживает такой участи?
После того как последние, запоздавшие к началу депутаты торопливо вошли в зал, он развернулся и медленно побрел к выходу. Жизнь была кончена. На углу Бридж-стрит Джерард подозвал кеб и приказал отвезти Домой. Он сидел, глядя в грязное окошко кеба, и был благодарен сгустившимся сумеркам за то, что они скрывали от посторонних глаз его пылающие щеки и текущие по ним крупные горькие слезы.
Постепенно к Джерарду возвращалось самообладание. Он вспомнил, сколько денег ему пришлось потратить на то, чтобы достичь своего нынешнего положения. Они текли, как вода, и значительная их часть осела в карманах тех людей, которые сегодня насмехались над ним. Ничего, они об этом еще пожалеют! И лорду Ливерпулю с его подпевалами придется заплатить за оскорбление, которые они нанесли Хьюго Джерарду!
Он был уверен в этом, так уверен…
