То, что он задумал, было непросто осуществить, поэтому он хотел, чтобы ему ничто не мешало. Если вертолет телевидения будет находиться на четверть мили восточнее, он спустится к окнам тридцать четвертого этажа и сделает вид, что сдвигает столы. Телевизионщики запечатлят его на пленке, которая впервые пойдет в эфир точно в 9.28 с надписью «прямая трансляция». А они с Пауэлом добавят к этому диалог по рации. Конечно, Малыш Тони быстро догадается, что это всего лишь очередная ловушка, но Лиленд надеялся успеть за это время смести полотенцем битое стекло с лестницы, чтобы спуститься на тридцать второй этаж.
Разбить окно топором оказалось труднее, чем он думал; издав звук, похожий на взрыв, оно все-таки рассыпалось. Люди, находившиеся за квартал от бульвара Уилшир, побежали в укрытие. Повсюду в домах близлежащих кварталов были выбиты стекла и почернели стены. Он выбросил пресс-папье и пошел назад, неся топор, как лесоруб. Ему нравилась его затея. На этот раз все должно получиться. Заложников начнут спускать по лестнице в 9.45, поэтому необходимо было отсидеться где-нибудь еще девять минут.
Опять заработал лифт, и не один. Двери открылись, и кто-то закричал по-немецки. Лиленд успел опуститься раньше, чем началась стрельба; раздался звук бьющихся стеклянных перегородок. Они видели по телевизору, как он выбросил в окно пресс-папье. Он оставил топор и пополз через офис. Опять послышались выстрелы. Им так не терпелось заполучить его, что плевать было на реакцию с улицы. Следующий офис вел прямо к лифтам. Он вытащил браунинг и спрятался под стол спиной к бульвару Уилшир. Стрельба приближалась. Следующая очередь прошла над столом, и он почувствовал, как куски потолочного покрытия и стенных перегородок посыпались на него. Лиленд весь сжался, прикрывая голову.
Следующая очередь ударила в другом направлении. Кто-то закричал, прогремела еще одна очередь, как ему показалось, где-то вдалеке. Повсюду слышался треск лопающегося и разлетающегося стекла. Над зданием прогрохотал полицейский вертолет. Надо было выбираться из-под засыпавших его обломков и уходить отсюда. Он буквально выполз из-под них. Вот так он проползал всю ночь и опять — на четвереньках, уже днем. Он поднял топор. Вокруг него не осталось ни одной прозрачной перегородки, но и видно никого не было. Вертолет улетел, а два террориста или ушли на лестницу, или спрятались где-нибудь здесь. Он положил на место браунинг и направился к лестнице. Надо было подняться на один пролет для заветного рандеву. У него было еще шесть минут времени.
В стекле на противоположной стороне здания он увидел отражение одного террориста, стоявшего за лифтовым блоком. Тот подпирал стену в ожидании вертолета и не видел Лиленда. Лиленд заспешил, стараясь побыстрей спрятаться.
Молчавшая до этого рация террориста вдруг взорвалась голосом Малыша Тони, говорившего по- немецки. Он говорил слишком быстро и взволнованно, чтобы Лиленд мог понять его. Лиленд дошел до северо-западной лестницы, и звук пропал.
Он колебался. Тони поступил очень умно, отправив на поиски Лиленда двоих, после того как телевидение выдало, где он находится. О чем он говорил по рации? 9.24 — оставалось еще четыре минуты. Он хотел остаться незамеченным до последнего мгновения. Банда была еще не в курсе, что у него больше нет автомата. Или, может быть, Тони уже понял это?
В 9.26 он открыл дверь и осмотрелся. Никого. Он уже отвык существовать при дневном свете. Он начал спускаться по лестнице, когда дверь внизу, прямо под ним, открылась.
Он не мог сдержать улыбки. Он отступил на тридцать четвертый этаж и осторожно прикрыл за собой дверь. Если Бозо выйдет на этот этаж, он дождется его; если он будет подниматься выше, надо будет воспользоваться моментом, когда тот окажется спиной к двери. Это его тоже устраивало.
Последнего он прикончил более четырех часов назад. На какое-то мгновение Лиленду показалось, что он потерял вкус к убийству. Он поднял топор над головой. Парень стоял за дверью, было слышно, как его ботинки скрипели на бетонных ступенях. Если бы Лиленда не подвела интуиция, он раздобыл бы чьи-нибудь ботинки с самого начала. Но он не мог надеть ботинки, снятые с мертвеца. Для этого он был слишком хорошо воспитан. Дверная ручка медленно повернулась, что заставило Лиленда действовать вдвойне осторожно. Вдруг он понял, что Тони кое о чем догадался.
Дверь на лестничную клетку легко открылась. Сначала показалось дуло автомата Калашникова, принадлежащего Бозо, тому парню, которого Лиленд видел только что на тридцать третьем этаже и который на пару с другим пытался убить его. Лезвие топора опустилось на руку парня, выбив у него автомат и отбросив от двери. Ошеломленный ударом, тот потерял дар речи. Он покатился на пол, держась за руку, и Лиленд ударил его вторично. Это оказалось легче, чем заколоть цыпленка. Парень не мог кричать. Он был еще жив, беспомощно таращился на Лиленда, и в этот момент топор безжалостно опустился на его голову.
— Я снова в деле.
Часы показывали 9.28. У него оставалась минута, достаточно, чтобы спрятать тело Бозо или хотя бы затащить его под стол. Очень хотелось, чтобы у Тони зародилось подозрение, что в его рядах появились дезертиры.
У Бозо оставалось полторы обоймы патронов. Больше Лиленду и не было нужно. Он направился к восточной стороне здания, стараясь соблюдать осторожность. Теперь он знал то, чего не знали другие: в банде оставалось всего четыре человека. Но на этот раз он не хотел ни с кем делиться этой информацией.
Когда он повернул за угол, то заметил, что на небе к востоку ничего не было видно. Он подошел к окнам поближе: на всем протяжении до гор небо в этом направлении было чистым.
Он обернулся и посмотрел на запад. Вдалеке виднелись два вертолета, но они были так далеко, что нельзя было определить, кому они принадлежали. Он хотел поближе подойти к окну, но передумал, вернулся на лестницу и включил рацию.
— Пауэл, ты где?
— Здесь, Джо.
— Нет, это я здесь.
— Ничего не выйдет, Джо.
— Чем вам не понравилась моя идея?
— Поставь себя на наше место, Джо. Мы не можем возложить на тебя такую ответственность, хотя до этого ты здорово поработал за нас. Джо, сложи оружие. С тебя хватит.
Лиленд спускался по лестнице, думая о другом. Он нажал на кнопку.
— Я хочу поговорить с Кэти Лоуган.
Тишина.
— Вы что, издеваетесь надо мной? — спросил он. — Я же объяснил вам, насколько безнадежна ситуация! Но вы никак не хотите верить мне! Полицейские погибли, потому что вы не послушали меня! Ну, вы хороши! Что вас волнует? Ваш добропорядочный имидж?
— Послушай, Джо...
Его голос был заглушен другой передачей, отчетливой и громкой.
— Создается такое впечатление, что они дурят вас, — это был Тако Билл. — По телевизору все было видно. Мы видели, как вы сбросили записку. Приятель, вы просто по уши в дерьме. После того как вы за них все сделали, они не хотят иметь с вами дела. Я бы послал их ко всем чертям. Вы хотите поговорить со своей девушкой? Я вижу ее на экране телевизора. Я могу связать вас, если там есть такая рация.
— Ты можешь связаться с Сан-Диего? — ответ он знал заранее; он вышел на тридцать третий этаж и направился к офису, где работал телевизор с приглушенной громкостью.
— Могу и сделаю это на свой страх и риск, — сказал Тако Билл. — Я вижу ее на экране, ей только что дали переносную рацию. Кэти, вы слышите меня? Говорите в микрофон, а я сниму звуковой сигнал со своего телевизора и передам его вашему приятелю.
— Большое спасибо, — это была Кэти, и ее было так хорошо слышно, словно она находилась в одной комнате с Тако Биллом.
Весь этаж был разрушен, но телевизор работал, и он видел Кэти. Он слегка прибавил звук.
— Привет, Кэти, — что ж, начали. Была не была. — Билл, прибавь громкость, если можешь, а то она меня не слышит.
Он отошел от телевизора к восточной стороне здания. В помещении не было ни одного целого окна, и
