Глава 5
К вечеру они уже были в открытом океане, следуя прямо на юг в направлении широт, так точно прозванных ревущими сороковыми. Стоя в каюте у иллюминатора, Трейси вспоминала последние часы на суше: удивление Джанет, когда та услышала новости, и сумасшедшую гонку по магазинам в поисках теплой одежды, поскольку большая часть ее собственной предназначалась для теплого климата. Джанет предложила Трейси одолжить у нее брюки и свитера и вернуть на обратном пути через пять месяцев.
Не успела Трейси оглянуться, как пришло время прощаться с Брэнсомами и садиться в катер, который должен был доставить ее на корабль. Стоя на берегу, они махали ей вслед. Глядя на быстро уменьшающиеся фигуры новых знакомых, Трейси внезапно почувствовала отчаянное желание прыгнуть с лодки и поплыть к берегу к надежной и стабильной жизни, воплощением которой стали для нее эти люди.
Как и накануне, девушка даже не пыталась завязать разговор. Раз или два она украдкой кинула взгляд на орлиный профиль, но не сумела ничего прочитать на этом лице. После этого слабая надежда достичь хоть какого-то взаимопонимания с капитаном «Звезды», которую она питала, окончательно погасла. Его отношение к ней нисколько не изменилось. И никогда не изменится. На судне должен быть врач, поэтому капитан согласился взять ее на борт, и только.
Негромкий стук в дверь заставил ее отвернуться от иллюминатора. На пороге стоял Питер Креймер. Его улыбка стала бальзамом для ее израненной души.
— Я только что узнал о вашем возвращении, — проговорил он. — Что заставило шкипера изменить решение?
— Отсутствие других кандидатур, — с улыбкой ответила Трейси. — Оказалось, что из двух зол я наименьшее.
— Я рад, что вы вернулись, — просто сказал Питер. — После того как вы вчера уехали, корабль стал совсем не тот.
— Кое-кто воспринял мой отъезд с большим облегчением.
Она вернулась к чемодану на койке и продолжала раскладывать вещи.
— Как прошел вчерашний банкет?
Питер, заулыбавшись, оперся рукой о косяк двери.
— Как всегда. Сегодня утром я проснулся с самым жутким похмельем. Жалко, что в этот момент вас здесь не было. Врачебная помощь была бы очень кстати.
— Боюсь, что лечением от похмелья я не занимаюсь, — ответила Трейси и, выждав немного, как бы невзначай спросила: — Наверно, все были в одинаковом положении?
— За исключением двух-трех человек. Майк и главный инженер могут перепить кого угодно, но я никогда не видел, чтобы это как-то отразилось на их внешнем виде. Ну и конечно, шкипер. — Он помолчал, наморщив брови. — Как-то странно он вчера держался. Обычно он почти не пьет крепких напитков, но вчера я видел, как за пять минут он опрокинул в себя два двойных виски.
— Может, он хотел о чем-то забыть? — невозмутимо предположила Трейси, подумав, что четыре года назад Ли выпил бы совершенно по другой причине — да и сам он тогда был другим. Вот если б отыскать в броне, за которой он теперь укрывается, крошечную трещинку, хоть малейший признак того, что прежний Ли Гаррат не совсем умер.
Трейси не пыталась разобраться, почему для нее это так важно. В глубине души она подозревала правду и боялась ответа.
Лицо Питера слегка омрачилось.
— Наверно, у каждого найдется то, о чем хочется забыть, — пробормотал он, берясь за козырек фуражки, которую держал в руке. Затем он снова взглянул на Трейси и улыбнулся: — Например, работа. Идемте ужинать, док. Через час мне заступать на вахту.
Этим вечером Ли не появился в столовой. По словам Питера, в этом не было ничего необычного. Капитан частенько предпочитал ужинать у себя в каюте, когда был чем-то занят. А когда наступали действительно горячие денечки, добавил Питер, он вообще отходил от каюты не дальше капитанского мостика, проводя на нем почти все светлое время дня.
— А все-таки прежде рабочие часы длились гораздо дольше, чем теперь, — добавил кто-то из офицеров. — По крайней мере захватывали и часть ночного времени. Я, бывало, никак не мог сообразить, какое сейчас время суток — чуть ли не в полночь все еще светит солнце. — Он вздохнул. — Хотя, конечно, я бы с удовольствием поменял те дни на нынешние. Было бы здорово, если бы удалось уговорить китов мигрировать немножко дальше на юг.
— А разве тогда вы не следовали за китами? — с интересом спросила Трейси, и ей снисходительно улыбнулись — так профессионал отвечает дилетанту-любителю.
— Конечно следовали, но вплоть до недавнего времени нашей основной добычей были синие киты, а ребята таких габаритов предпочитают кормиться вокруг пакового льда вблизи материка. Теперь же мы занимаемся китами помельче, потому что их больше.
— А на синих вы теперь не охотитесь?
— Теперь до февраля охотиться на них вообще запрещено. После этого все зависит от того, встретится нам такой кит или нет. Конечно, престижно подцепить великана метров под двадцать пять или больше.
Последнее замечание заставило припомнить несколько историй. Питер жизнерадостно улыбнулся:
— Скоро вы узнаете, что на китобойном судне ни о чем другом почти не говорят. Киты нам даже снятся. — Он с сожалением поднялся с места: — Через десять минут мне заступать на вахту. Не хотите прогуляться со мной до палубы?
Улыбнувшись, Трейси тоже встала:
— Почему бы и нет? Подышу свежим воздухом.
Выйдя на палубу, они остановились у поручней, наблюдая за свечением, танцующим над пеной волн, разбивающихся о нос корабля и откатывающихся назад.
— Наслаждайтесь, — после недолгого молчания негромко сказал Питер. — Завтра мы окажемся совершенно в другом мире.
— Да, стало прохладнее, — согласилась Трейси, чувствуя, как свежий ветерок поднимает воротничок ее платья. — Мне будет не хватать солнца.
— Как и всем нам, — рассеянно отозвался он и молчал так долго, что Трейси почти забыла о его присутствии, когда он неожиданно сказал: — Вчера, когда мы стояли у Кейптауна, я получил письмо от Дейрдры.
Тон его голоса заставил Трейси обернуться, но лицо Питера оставалось в тени.
— Плохие новости? — мягко поинтересовалась она.
— Ничего нового. Она продолжает настаивать на том, чтобы после возвращения я бросил плавание. Шесть страниц, и все об одном и том же.
— Понятно. — Трейси в задумчивости прикусила губу. — А вы все еще не можете прийти к окончательному решению?
— Не могу. По крайней мере… — Питер умолк и покачал головой. — Я знаю только одно: я люблю свою работу и хорошо ее выполняю. Больше я ничего не умею. Если я не буду плавать, куда я смогу устроиться?
— Не знаю, — беспомощно ответила она. — А вы пробовали — серьезно, по-настоящему — объяснить Дейрдре, что вы чувствуете? Вряд ли она будет уговаривать вас бросить эту работу, если поймет, что она для вас значит?
— Конечно, пытался, но до нее никак не доходит. Говорит, что я привыкну.
— Она и раньше была недовольна, когда вы уходили в море?
— Не настолько. Когда я только с ней познакомился, думаю, для нее было внове иметь парня, который ходит в Антарктику. Только последние несколько месяцев, с тех пор как мы обручились, она начала меня уговаривать. — Питер вздохнул. — Что бы вы сделали на моем месте?
