Ну и ну, с мрачной иронией подумала Трейси. Ей ли давать советы, как решать любовные проблемы. Но отступать поздно.
— Я думаю, — медленно заговорила она, — что вам нужно спросить у себя, как много значит для вас ваша невеста. Любите ли вы ее настолько сильно, чтобы выполнить ее просьбу и принять не тая вражды, или это всегда будет стоять между вами?
— Но ведь уступки должны быть обоюдными, верно? — тихо спросил он. — Если она меня любит, то не будет просить сделать то, чего я явно не хочу делать.
— Только если она отчетливо осознает, что вы совершенно определенно не хотите так делать. Это можно выяснить только одним способом, правда? Насколько я понимаю, мы можем время от времени отправлять почту. Почему бы вам не написать ей все, о чем вы только что рассказали мне — что не будет вам счастья в таких условиях. Женщины восхищаются мужчинами, которые твердо знают, что им нужно, даже если их идеи не совпадают.
Питер искоса взглянул на нее:
— А вы?
— Что я?
— Предпочитаете властных мужчин?
Трейси рассмеялась:
— Это зависит от того, что вы подразумеваете под словом «властный». Терпеть не могу таких, кто способен тиранить женщину как существо низшего толка, но мне определенно нравится, когда мужчина ведет себя по-мужски.
— Что именно женщины имеют в виду под этими словами? Кто, по-вашему, ведет себя по-мужски?
Перед глазами Трейси моментально возник образ высокого мужчины с мускулистым телом и худощавым лицом, черты которого порой казались высеченными из камня, и у нее сдавило горло.
— Это нелегко выразить словами, — она попыталась сказать это легким тоном. — Но вам, Питер, не о чем беспокоиться. Я бы сказала, вы ведете себя достаточно по-мужски, чтобы устроить любую женщину.
В карих глазах на мгновение мелькнуло какое-то новое выражение, вслед за этим он засмеялся:
— Спасибо, доктор, я запомню ваши слова. — Он отошел от поручней. — Пора на вахту. Вы идете вниз?
— Пожалуй, да. Становится слишком холодно, чтобы стоять на палубе.
Вместе с Питером Трейси дошла до лестницы:
— Увидимся за завтраком, если я встану рано.
— Я постучу, чтобы разбудить вас. — Поставив ногу на третью ступеньку, Питер взглянул вниз на нее и мягко добавил: — Я рад, что вы с нами — или я уже говорил это?
Она улыбнулась:
— Говорили, но мне все равно приятно это слышать. Доброй ночи.
Трейси наблюдала, как он поднялся на следующую палубу и мимо двери в каюту капитана прошел к лестнице, ведущей на мостик. Подчиняясь внезапному импульсу, она поднялась на несколько ступенек вверх. Теперь ей было видно, что за шторами, задернутыми на окнах капитанской каюты, горит свет. Смутная идея, подтолкнувшая ее сделать несколько шагов вверх, оформилась окончательно. «А вы пробовали — серьезно, по-настоящему достучаться до нее?» — спросила она Питера. Ну а сама она пробовала по-настоящему достучаться до человека, который скрывается за дверью этой каюты? Добиться какого-то взаимопонимания? Ей предстоит пять месяцев работать под его командованием — пять месяцев, которые покажутся ей бесконечно долгими, если не положить конец недоразумениям между ними.
Не тратя время на дальнейшие размышления, она быстро одолела остальные ступеньки и подошла к двери в каюту. Постучав, Трейси услышала в ответ приглашение войти, от которого на мгновение оробела. Но, несмотря на то, что решимость оставила ее, руки и ноги продолжали действовать: руки открыли дверь, а ноги шагнули через порог, прежде чем она успела отдать им приказ поступить иначе.
На первый взгляд каюта показалась ей пустой, хотя на письменном столе лежали бумаги, а в тяжелой стеклянной пепельнице валялось несколько окурков, один из которых еще дымился. Из приоткрытой двери в дальнем конце каюты донесся знакомый голос:
— Майк, я сейчас. Налей себе пока чего-нибудь выпить.
Значит, он ждал Майка. Видимо, она выбрала неудачное время. Возможно, с облегчением подумала Трейси, ей удастся выскользнуть в коридор, прежде чем он войдет и увидит ее.
Но было поздно. Пока Трейси стояла в нерешительности, за дверью в соседнее помещение послышались шаги, и на пороге появился Ли. Он был без рубашки. На плече висело полотенце, одним концом которого он вытирал с лица остатки пены. Увидев гостью, капитан резко остановился, и в каюте наступила тишина. Наконец он спросил голосом, лишенным всякого выражения:
— Чем обязан, доктор?
В полном замешательстве Трейси смотрела на него, отчетливо осознавая, насколько тонкая белая майка подчеркивает невероятную ширину его плеч. Должно быть, совершенно некстати подумала девушка, летом дома он проводит большую часть времени на открытом воздухе, чтобы поддерживать такой загар.
Она с трудом обрела способность говорить:
— Похоже, я не вовремя. Что ж, приду в другой раз.
— Ничего страшного, — отозвался он. — Я не буду возражать, если и вы не против, доктор. — Последнее слово он слегка выделил.
— Я… Это не так уж важно. — В эту минуту Трейси отчаянно жалела, что не пошла прямо к себе. Она совсем рехнулась, если, пусть даже на минуту, поверила, будто этот человек сделает хоть один шаг для того, чтобы их взаимоотношения стали чуточку дружелюбнее.
Он поднял брови:
— Видимо, все-таки важно, раз уж вы пришли сюда. Если у вас есть что сказать, говорите. Умалчиванием проблемы разрешить нельзя.
Трейси настороженно смотрела на него, пораженная его проницательностью.
— Не думаю, что из этого выйдет что-нибудь путное, — сказала она наконец. — Забудьте о том, что я приходила.
— Стойте. — Резкая команда заставила ее замереть на месте. Девушка медленно повернулась, чтобы взглянуть на него, и увидела взмах бронзовой руки в сторону стула: — Усаживайтесь, пока я надеваю рубашку.
Трейси вяло подчинилась. Он снова исчез за дверью и через минуту-другую появился, застегивая манжеты белоснежной рубашки. Не глядя на гостью, он подошел к низкому шкафчику и открыл дверцу, за которой обнаружились аккуратно поставленные в ряд бутылки, закрепленные специальным образом, чтобы не разбиться в любой шторм.
— Хотите чего-нибудь выпить? — предложил он. — У меня тут неплохой выбор — хотя вы, скорее всего, любительница шерри.
Как ни странно, но ирония вернула ей присутствие духа. Она села прямо, в синих глазах появилась решительность.
— Вы более или менее правы, но сейчас я ничего не хочу.
— Что ж, я тоже, — отозвался он, закрыл дверцу шкафчика и, прислонившись к нему, принялся смотреть на Трейси с выражением, которое она не смогла определить словами.
— Итак? — спросил он после недолгого молчания. — Что не так уж важно?
Трейси храбро встретила его взгляд.
— Я знаю, насколько вам неприятно то, что я оказалась на борту корабля.
— Да? — мягко спросил он.
— Да, знаю, — подтвердила девушка и торопливо продолжала: — Я хочу сказать, что до какой-то степени могу понять, что вы должны чувствовать из-за присутствия на судне женщины… но раз уж так случилось, не могли бы мы… не будет ли лучше, если мы… сложим оружие?
По его лицу невозможно было понять, о чем он думает.
