деток у нас нет. Так что располагай мной. Дело у тебя наиважнецкое. Издеваться над людьми. Это… Это просто… черт знает что! Если что, на меня рассчитывай.
Леонова растрогало такое участие, он тепло посмотрел на своего спутника.
— Благодарю, отец, но уж извини, с этим как-нибудь сам…
— Да чего… Ты сейчас куда?
— В больнице надо побывать, у самой, у пострадавшей узнать, что да как. Да и дом тот надо посетить. Соседей поспрашивать, может, кто что видел.
— Так что тебе хоть разорвись?
— Выходит, — майор развел руками. Оба рассмеялись.
— Ты в этих местах долго пробудешь? — спросил водитель.
— Да кто его знает. Как пойдет. Долго и сам… того… не могу. Майор вздохнул. — Выясню только обстановку и надо срочно домой. А потом к жене в больницу… Успеть бы.
Леонов посмотрел на часы. Водитель покосился на свои.
— Времени в обрез… А что, жинка в другой больнице?
— В другой.
— Жаль, конечно, но ничего не поделаешь. Не вешай нос, майор. Как-нибудь прокрутимся.
Майор опустил стекло.
— Нос никто не вешает. Не в таких переделках пришлось бывать.
Мимо проплывали высотные дома. Их фасады с многочисленными балконами чем-то напоминали пчелиные соты. День быстро клонился к вечеру. Кое-где в квартирах начали вспыхивать огоньки, дорога повернула, и машина стала медленно подниматься вверх по улице. Дома, приближаясь, проваливались вниз, как зубцы гигантской шестерни, уходящие в мрачный зев редуктора. Дорога порой настолько близко приближалась к постройкам, что хорошо было видно, как хозяйки хлопочут, накрывая на стол. Майор не выдержал, вздох зависти вырвался у него: живут же люди, сейчас всей семьей сядут за ужин, а тут… Он провел рукой по впалому животу и поддернул ремень.
— Не вздыхай, майор, и на твоей улице будет праздник. Так вначале тебе куда?
— Мне-то? — задумчиво переспросил Леонов, но затем, точно придя в себя, оживленно ответил:
— Знаете, все равно. Хотелось бы у самой все узнать. Но и на месте надо побывать, как говорится, по горячим следам. Мне помнится, улица Гагарина где-то рядом. Давайте туда.
— Номер дома не забыл?
— Не забыл. Двенадцать. Квартира сто девятнадцать. Вот только, где он?
Леонов завертел головой.
— Это мы сейчас узнаем.
Водитель, догнав шагавшего неподалеку парня, тормознул, спросил, как проехать.
— Через два дома, — парень махнул рукой вперед, — увидите переулок. Свернете направо. Подниметесь по нему, упретесь в ограду — ваша дорога налево. Этот дом, кажется, будет третий, или четвертый, там спросите.
Когда они, отыскав дом, въехали во двор, в нем толпились люди, с жаром что-то обсуждая.
— Ишь, как растревожило, — сказал шофер не то с упреком, не то с одобрением, кивая на толпу.
— Тормозните здесь, — попросил майор. Шофер послушно выполнил приказ. Леонов приоткрыл дверцу.
— Сейчас, как пить дать, никто ничего не видел…
Он вылез из машины, одернул гимнастерку, чуть сдвинул фуражку и быстрым шагом направился к толпе.
— Здравствуйте, — негромко сказал он.
— Здрасте, — повернулась к нему немолодая дородная женщина. Она уперла в бока свои полные, дряблые руки. Отвислый, объемистый живот заколебался. — Явился! Смотрите, — она протянула руку в сторону Леонова, — полюбуйтесь на него! Человека заживо сожгли, а он только явился!
— Да они завсегда так, — подхватила молодая грудастая баба со злыми накрашенными глазами. — Они или куплены, или сами занимаются этим. Куда им торопиться.
— Они, как пожарники, — хихикнул седовласый худощавый старик в яркой бумазейной рубахе, — дом сгорит, тогда они являются.
— За что только люди деньги получают…
— Народные, — подхватил дед, подняв палец.
Не уступала и молодуха:
— Людей, как липок, обдирают: за то отдай, за другое отдай, а эти…
— Да что говорить, распустила всех перестройка: спросу никакого нет, что хотят, то и делают.
Говоривший, плотный, приземистый мужик с двойной макушкой, выделявшейся на облысевшей голове, смотрел мимо Леонова. Его молча слушал высокий, лет шестидесяти, сосед в кепке, натянутой до самых глаз. Вмешался старик:
— А вот раньше…
— Да что раньше, — перебил старика здоровенный верзила в тельняшке, выглядывающей из-под ворота рубахи. — Раньше, раньше… — От этих резких слов дед стал, словно меньше ростом.
— Знаем, как раньше. Сейчас все высвечено… Раньше… До чего довели.
— Не мы довели, — дед пришел в себя и стал наступать на верзилу, — нами так руководили.
— А почему? — бросил через плечо парень. — Сказать нечего, вот и молчи.
Парень так взглянул на старика, будто тот был главным виновником случившегося. Дед насупился, но его в обиду не дала стоявшая неподалеку старуха. Оттеснив деда, она встала впереди него.
— Ты чего напал на человека? Он тебе в отцы годится. Ишь грамотей нашелся.
Угластые руки старухи со скрюченными пальцами замелькали в воздухе.
Леонов только вертел головой. Он попытался было вставить слово, но его перебила своим громовым голосом толстуха:
— Да вы чего схватились? — она оттеснила животом верзилу. — Человек-то зачем явился? Ведь он же из милиции. Чай, забыли? — и она показала на майора.
— Из милиции? — удивленно спросила старуха, щуря свои близорукие глазки.
— Из милиции, — подтвердил Леонов скромно, едва улыбнувшись уголками рта.
Бабка, отодвинув крепыша, своим широким плечом загораживавшего Леонова, чуть не вплотную подступила к нему.
— Вы куды смотрите? — она сдернула упавший на глаза платок, дернула его концы. Быстро провела ладонью по губам. — Куды? — повторила она. — Почему допускаете такое?
— Почему? — подступил и дед.
— Почему, — завопила молодуха, — людей жгут, а вам хоть бы хны?
Леонова окружили. Все заговорили враз. Поднялся гвалт. Леонов поднял обе руки.
— Тише, граждане, тише!
Но голос майора потонул в шуме.
— Не успокаивай нас, — визжал дед, — тебе-то что! Твоя-то живет, поди, как царица. Вам и дела нет до простых людей! Где бандиты? Почему их не задержали? За такие зверства мы бы сейчас судили своим судом! Так, люди?!
— Судили!! — ревела толпа.
Леонов вновь поднял руки.
— Тише, граждане, я за этим и пришел, чтобы вы помогли мне это сделать! Скажите, кто из вас видел что-нибудь, что позволило бы пролить свет на происшедшее.
Ответом ему было молчание. Леонов посмотрел поочередно на старика, молодуху, парня… Дед задергал своими костлявыми, острыми плечами.
— Нет, не видел. Не видел… Да тут и мудрено увидеть. Народу во дворе столько разного шастает, поди разбери.
В свою очередь верзила энергично замотал головой. Леонов взглянул на парня.
— Я лично не видел. Вот те крест!
— Крест, крест! Вот так, граждане, частенько бывает. Как помочь — хата с краю. А во всем другом
