под ней – тазик – вот и все удобства. Однако, в Зоне и такого днем с огнем не сыщешь, так что, можно считать, что тут настоящий пятизвездочный отель, особенно, если учесть, что за скромной дверкой справа притаился настоящий сортир. Во, где счастье-то! Облегчиться в человеческих условиях, а не под кустом, озираясь по сторонам в поисках надвигающейся опасности. Что ни говори, а внутри Периметра начинаешь по-другому смотреть на жизнь и ценить тот минимальный комфорт, который может быть обеспечен.
Я привел себя в порядок, и мы с Сержем прошли в зал бара. Народ уже неспеша поправлялся после Выброса и предшествующей ему гулянки. Национальная болезнь – «бодун» называется.
Бармен сделал мне знак: «подойди». Я приблизился к стойке.
– Привет, Крохаль, как себя чувствуешь?
– Как кусок навоза, который разогревают в микроволновой печи.
Бармен оценил метафору и скупо улыбнулся, давая понять, что ему нравится мой юморок. Нравится или нет, мне это глубоко неинтересно, лучше бы он сразу к делу приступил, а не ходил вокруг да около.
– Перед боем нервничаешь? – Бармен налил мне грамм сорок водки.
– А ты как думаешь? – жестом я отказался от предложенной выпивки. – Водки не надо, дай чего- нибудь жевательного.
– Как знаешь. – Бармен пожал плечами, после чего употребил водку сам. – Яичницу будешь?
– Из порошка?
– Из яиц. Настоящих, почти свежих.
– Буду, давай.
Мы прошли в небольшую комнатку за баром- жилище бармена. Комната, крохотная отгороженная ширмой кухонька, совмещенный санузел за фанерной перегородкой. По меркам Зоны – настоящий «Хилтон». Бармен открыл холодильник. Допотопный «ЗИЛ», монстр советской бытовой техники и мечта домашних хозяек, натужно гудел, но продолжал исправно выполнять возложенные на него задачи. Вот уж действительно, на века люди делали! Из холодильника бармен извлек несколько яиц, кусок ветчины, сыр, пакет молока. Ресторан, елкин свет! На газовой плитке зафыркала сковородка, разбрызгивая капельки масла. Бармен кинул на нее ветчину, подождал немного, перевернул, добавил сыр и залил все это яйцами, взбитыми с молоком. Потом убавил газ и накрыл омлет крышкой. Пока хозяин священнодействовал, я молчал, глядя не его спину, сгорбившуюся у плиты.
– Кофе будешь? – Бармен повернулся в мою сторону.
– Вареный. – Я решил немного обнаглеть. В самом деле, терять мне нечего, а если бармену что-то от меня надо, то пусть расстарается.
– Нахал, – хозяин бара удовлетворенно хмыкнул и достал из полки над плитой турку. – Сейчас сварю, покури пока.
Я вытянул из пачки сигарету и прикурил. Вскоре к дыму «Донского табака» добавился аромат свежего кофе и умопомрачительный запах омлета с ветчиной и сыром. Хозяин разлил кофе по чашкам, разложил омлет и придвинул мне тарелку, как гостю – с веселенькими цветочками по ободку.
– Угощайся, – бармен протянул вилку, и сам незамедлительно принялся за горячую еду. Я последовал его примеру. Когда с омлетом было закончено, пришел черед кофе. Бармен пил напиток маленькими глоточками и поглядывал на меня, ожидая вопросов. Я же делал вид, будто не понимаю, что тут происходит. И наслаждался настоящим кофе, мысленно посмеиваясь над происходящим.
– Крохаль, – бармен, наконец, решился прервать молчание. – У тебя сегодня бой.
– А это последняя трапеза осужденного? Если так, то надо было мне заказать омара и фруктовый салат.
– Поражаюсь твоему вульгарному вкусу, Крохаль. – Бармен состроил недовольную физиономию. – Омар и фруктовый салат давно не в моде, моветон, своего рода. На завтрак настоящий джентльмен заказывает яйца, овсянку, апельсиновый сок и кофе. Ровно половину из этого я тебе предоставил. Так что, с учетом местных условий, ты на меня не должен быть в обиде. А теперь слушай и не перебивай.
– Слушаю и не перебиваю! – Я залпом доил кофе. Но эффектного окончания трапезы не получилось: кофейная гуща захрустела на моих зубах, что испортило общее впечатление крутого парня.
– Так вот, – бармен не обратил внимания на мое паясничество. – У тебя сегодня бой. Хочу напомнить, что вестись он будет до смерти одного из бойцов. Мне бы очень не хотелось, что бы с «Арены» вперед ногами вынесли тебя. А Телеграф, как ты сам понимаешь, использует этот шанс на все сто процентов, тем более, что он в своем праве и на своей территории. Шансов победить у тебя намного меньше, чем у него.
– Обнадеживающее начало!- Мне уже начала надоедать эта болтовня, и я решил закруглить разговор. – И что ты предлагаешь?
– Уходи. – Бармен допил кофе и поставил чашку на стол. – Уходи тихо и незаметно, «по-английски», что называется. Уходи из Зоны. Совсем. Уходи на Большую Землю, только так ты сможешь спастись.
– А тебе что за резон обо мне беспокоиться?
– Крохаль, не сочти это сентиментальными бреднями. Я сейчас скажу тебе что-то, что никому не говорил. Я, ведь, очень богат. Навар с оборота у меня преогромный. Только сам им воспользоваться я не смогу. Мне осталось от силы полгода. Дальше все, Зона меня доест окончательно. Никакие артефакты тут не помогут. Смотри, я ведь не старый совсем. Мне всего-то – сорок два. А выгляжу на все семьдесят. Все она- Зона проклятая. У меня дочка осталась за Периметром, тебя лет на пять младше. Кто-то же должен о ней позаботиться. Уйду я – совсем одна она останется. Крохаль, позаботься о ней. А я тебе бизнес весь передам. Хоть немного отдохну перед смертью. Ты самый адекватный из всех, кого я знаю на данный момент. Поэтому и обращаюсь я к тебе. Помоги мне, Крохаль!
На глазах бармена почти повисли слезы. Заманчивое предложение, что ни говори: молодая жена и богатое приданое. О состоянии хозяина бара ходили легенды, равно как и о красоте его дочери. Правда, ни того ни другого никто из ныне здравствующих сталкеров не видел. В голове промелькнула мысль: а может согласиться. Однако язык озвучил совсем другое:
– Граф, – я впервые в жизни произнес сталкерское имя бармена. – Если я сейчас уйду, то я себя уважать перестану. Даст Зона, выживу после боя, тогда и о делах наших поговорим. Не обижайся, старик, пойми меня правильно. Ты – такой же, как и я. Зона наши души насквозь проела. Не могу я вот так сразу с Ней расстаться. Даже ради твоей дочери и миллионов не получится. Извини…
Бармен ничего мне не ответил, только пожевал старческими губами. Хотя, какими «старческими». Он всего-то на несколько лет меня старше. Дочери его, насколько я знаю, двадцать. Если, по словам бармена, она «лет на пять младше», то я неплохо еще сохранился.
– Ладно, Крохаль, проехали. – Бармен поставил на огонь второй кофейник. – Не серчай на меня, просто осточертело все. Я сам был такой как ты. Гордый и самовлюбленный. Зона мне гонора поубавила. Я же вижу, ты другой, не как все. Ты в Зоне не только деньги ищешь. Я не хочу, чтобы ты просто так тут сгинул. А про разговор наш не забудь. И я не забуду. Если выживешь после боя, поговорим. Ну, давай еще по кофейку, кстати, можно его и коньячком сдобрить. Тридцать грамм тебе не помешают, а больше я не налью.
Кофе с коньяком привели меня в боевое расположение духа, и из квартирки бармена я вышел готовым к новым свершениям. В баре было тесно от пришедших. Часть людей сидела за пивом, кот-то завтракал, кто-то просто курил, пуская дым в потолок. Объединяло всех одно чувство – напряжение. Все присутствующие ожидали боя. Кто-то грезил кровавой бойней, предвкушая море адреналина, кто-то переживал за меня, кто-то просто ждал очередного развлечения в Зоне.
Кузя, Ганс, Бобер и Серж сидели за столиком и тихо потягивали пиво. Кузя пристроил загипсованную ногу на стуле. Так и сидел, будто Наполеон какой. Я подошел к столику и взял пивную жестянку.
– Привет, бродяги, – я откупорил банку и шумно отхлебнул из нее, облившись пеной.- Чего кислые?
– Крохаль, – Кузя поворочал больной ногой вместо приветствия и уставился на меня. – Ты как, готов?
– Что за вопрос, брат? – Тон лихого рубаки удался мне, на удивление, легко. – Я всегда готов, как тот пионер, если помнишь таких.
– Я -то помню, а вот ты помнишь, что до боя сорок минут осталось?
– И что?
