похоронить его, наверное.
– Это зачем? – я аж остановился, так меня огорошили эти слова.
– Ну, – Серж развел руками. – Мы ж не звери, в конце концов.
– Мы нет, – согласился я. – А вот вокруг их полным-полно. Пока мы могилку рыть будем, они сюда слетятся как мухи на тухлятину. Тогда легко мы уже не выскочим. Это раз. Два- падальщики до трупа, один хрен, доберутся. Или надо пацанчика в железный ящик запаивать и метра на три закапывать. И то, не факт что поможет. Зона сама прекрасно о покойниках позаботиться может. И еще, почему ты не попытался похоронить тех, которые в тебя из дома стреляли? Молчишь? Так-то, вот! Посему, дурь из башки выкинь и вперед шагай. А я тебя подстрахую.
Серж тяжело вздохнул, развернулся и понуро зашагал в заданном направлении. Видимо, впервые он столкнулся с реалиями Зоны в полном объеме. Прежние встречи были так, тренировкой или, лучше сказать, ознакомительной прогулкой. И только теперь мой напарник понял, что есть Зона на самом деле. Мир, где каждый пытается сожрать каждого – вот, что такое Зона. За Периметром – то же самое, только в более привлекательной обертке. А тут, на Проклятой Земле, где нет места фальши и все чувства обострены до предела, становится понятно, что страшнее монстра, чем человек, придумать невозможно.
Раздражение, которое испытывал Полковник в отношении Зоны, стало почти осязаемым чувством. За этим чертовым Периметром, который, вроде бы, ограждал Проклятую Землю от остального мира, творилось что-то невообразимое. Уже два человека пропали там бесследно. Сначала Тронхейм перестал выходить на контакт, затем – посланный за ним оперативник – Панченко. Две недели прошло, как Полковник дал тому санкцию на пересечение Периметра и присоединение к братии вольных сталкеров. И все, оперативник будто в воду канул! История повторялась: Панченко вошел в Зону, дошел до бара «100 рентген» и, даже, передал два первых сообщения. И тишина! На этом поток информации иссяк.
Полковник расхаживал по кабинету, нервно сжимая кулаки, да так, что в комнате раздавался отчетливый хруст. Как теперь выкручиваться из сложившейся ситуации, Полковник даже предположить не мог. Все! Получается, что Агентство со своей «точечной» операцией, уперлось лбом в непрошибаемую стену. Куда дальше двигаться, не могли ответить даже аналитики со всеми их умными компьютерами. Ясно было только одно: операция, в том виде, как она задумывалась изначально, провалена. И ответственность за случившееся лежала на Полковнике, привлекшего к выполнению плана своих выдвиженцев. Это могло отразиться на карьере Виктора Ивановича очень плохо, если не сказать больше.
Буквально вчера генерал-майор Краев затребовал отчет по операции «Очищение». Полковник козырнул и вышел из кабинета начальника злой, как сто чертей. Сияющее лицо секретаря, будто знавшего о неприятностях, одна за дугой сыпавшихся на голову Полковника, привело Виктора Ивановича в бешенство. Только привычка к корректности и природная выдержка Полковника позволили секретарю избежать встречи с тяжелым офицерским кулаком.
Зато, когда Виктор Иванович оказался у себя в кабинете за плотно закрытыми дверями, он дал волю чувствам. Для начала, Полковник ударил-таки кулаком по стене, так, что шкафы заражали. Потом, для успокоения, Виктор Иванович плеснул себе грамм сто коньяка и выпил его, будто воду, даже не поморщился. И лишь после этого Полковник счел себя готовым для вдумчивого написания рапорта.
Начал он бумажную работу с того, что набил любимую трубку и неспешно выкурил ее. Синий ароматный дым, уносясь к потолку, привел истерзанную душу Виктора Ивановича в некое подобие равновесия.
Полковник составлял бумагу всю ночь, разрешив себе вздремнуть пару часов только под утро. Сейчас начало третьего. Рапорт, передан через секретаря Краеву. Теперь Полковник с минуты на минуту ждал вызова на ковер. Иного быть не могло: Виктор Иванович не привык врать шефу. А факты, изложенные в документе, выставляли деятельность Полковника весьма в неприглядном свете. Ожидать повышения после такого доклада не приходилось. Хорошо, если вообще на пенсию не выгонят, по состоянию здоровья.
На столе ожил телефон внутренней связи. Полковник сделал вдох-выдох и поднял трубку:
– Полковник Лядащев, – представился он невидимому собеседнику. – Слушаю!
– Господин полковник, – в трубке раздался слащавый голос секретаря шефа – капитана Ванюхина. -Андрей Владимирович просил срочно зайти.
– Иду, спасибо! – полковник повесил трубку, одернул китель и выставил перед собой руку. Та предательски подрагивала. Никогда еще, за всю свою карьеру Лядащев так не нервничал. С другой стороны, он никогда не проваливал задания. Нельзя сказать, что у Виктора Ивановича все операции проходили на «ура». Нет, конечно. Как в любом деле бывали и ошибки, и просчеты, и обстоятельства. И агентов приходилось отзывать, и терять, и ликвидировать. Все было. Ради большого приза приходилось жертвовать хорошими, честными людьми как пешками. Ну, тут, как говорится, ничего не попишешь. Правила «Большой Игры» были установлены давно, и меняться они не будут еще очень долго. Посылая с «темной» миссией агента, Лядащев прекрасно осознавал, что смерть последнего ляжет на его совесть. Но всегда Виктор Иванович мог объяснить это государственной необходимостью. Даже, если государство об этом ничего не знало…
Но вот так, на ровном месте, провалить тщательно спланированную операцию… Такого еще не бывало. Полковник не раз видел схожие ситуации у своих коллег. И всегда ему казалось, что уж с ним-то подобного произойти не может никогда. И вот, пожалуйста, случилось: два агента потеряны на вражеской территории, причем оба владели важной информацией, операция катится ко всем чертям, а его, полконика Лядащева, вызывает для разноса шеф Агентства Специальных Операций генерал-майор Краев. Такого даже в страшном сне не приснится.
К разговору о снах. Полковник помнил слова своего хорошего друга и наставника, давно вышедшего в отставку и выращивающего картошку у себя на даче. Тот рассказывал, что до сих пор еще просыпается среди ночи в панике, что забыл отзвониться «диспетчеру» с контрольной точки. Или, еще хуже, от того, что бормочет в воображаемую рацию: «Ноль-три, я семь-шесть. Два-двенадцать-тридцать. Двое на плюс. Повторяю: двое на плюс. Готов принять эстафету. Визуально наблюдаю шесть-шесть». Вот так давалась служба в Агентстве. Трудно даже представить, что Краев сейчас может сказать Лядащеву…
Суровый нрав генерала был известен полковнику не понаслышке. Он прекрасно помнил, как лет пять назад слетел со своей должности начальник Шестого Управления АСО, ответственного за внешнеполитические акции. Слетел по глупости: не проконтролировал своего помощника, а тот допустил непростительную ошибку, результатом которой стал провал операции и крах целой сети осведомителей. По агентству тогда ходили страшные слухи, Краев сидел у себя в кабинете чернее тучи и только успевал отбрехиваться по телефону от разного рода чиновников, решивших под шумок спихнуть заслуженного генерала. В итоге, Агентству сократили финансирование и срезали полномочья. А еще навязали проверяющих, что навсегда похоронило мечты Краева о полной секретности.
Однако, когда один из молодых да рьяных ревизоров, помахивая бумагой, подписанной самим президентом, попытался потребовать у генерала список агентуры, которую тот курировал лично, Андрей Владимирович собственноручно за шкирку выкинул визитера из кабинета и пригрозил, что следующего, кто сунется к нему с этим делом, он пристрелит, а документы уничтожит. Такие деяния, естественно, не добавили ему признания властьимущих, однако проверяющие, теперь, опасались наглеть. Особенно это стало заметно, когда по Агентству распространили приказ за подписью генерал-майора, в
