Вам пришлось эмигрировать из того мира, где правит любовь, вас заставили. Вы стали его политической эмигранткой. Если бы вы остались в нем, он бы вас раздавил.
Я кивнула и опустила нос в бокал.
– Да-да, – закивала я оттуда, из бокала. – Цинизм, ирония, безразличие, холодность – вот они, лучшие лекарства от подлой болезненности чувств. Послушайте, дорогой соавтор, книгу мы с вами, похоже, закончили, давайте напьемся сегодня, отпразднуем. Как вам перспектива бесчинствовать с разнузданной богатой сумасбродкой? А потом я пойду трахать моего божественного Карлоса, да и вам бы не мешало подцепить какую-нибудь кралю. Здесь их столько – просто на любой вкус.
Кажется, я уже заметно захмелела. Что было конечно же хорошо.
Утром все пошло наперекосяк: голова, спина, общая слабость. Не было даже сил добраться до душа. Пришлось отменить утренние ритуалы – массаж, сауна, аэробика, теннис. Карлоса тоже пришлось отослать – раздражал своим присутствием. Конечно, я сама дура, надо же так глупо потерять над собой контроль, даже не помню, когда со мной подобное случалось. Вот и мучайся теперь общим физическим бессилием.
Только к четырем часам я стала возвращаться к жизни, как-то привела себя в порядок, выползла из своих апартаментов вниз – к тусклому дневному свету, к какой-никакой шевелящейся в нем жизни. И сразу наткнулась на моего вчерашнего собутыльника. Вернее, собокальника, потому что бутылку я уже давно не могу осилить.
Почему-то Анатоль был в пиджаке, и вообще выглядел официально. Он подошел ко мне.
– Я вас ждал, – сообщил он холодно вместо того, чтобы проявить заботу, осведомиться о моем похмельном старческом здоровье. – Я не хотел уезжать, не попрощавшись.
Я остолбенела.
– Уезжать?! – Даже через темные очки, задача которых была скрывать не солнце от моих глаз, а, наоборот, мои мешочные, синюшные глаза – от солнца… даже через темные очки он должен был заметить мое удивление. – Куда уезжать?!
– Книга написана, – он пожал плечами.
Сегодня он был скучен и пресен, ни блеска в глазах, ни блуждающей улыбки, ни чуткого внимания. Сухое, формальное, скучное лицо скучного человека. Я вспомнила, он выглядел таким, когда мы встретились в первый раз. Вот так: был интерес – была жизнь. Интерес прошел – и жизнь туда же. Всегда одно и то же.
– Книга написана, пора уезжать. Я не хотел, не попрощавшись, – повторил он.
– Ну что же, – ответила я сухостью на сухость. – Единственная просьба: когда книга выйдет, назовите ее «За пределами любви». Во всяком случае, так я буду знать, что это наша книга.
– Хорошо, – кивнул он, но опять получилось сухо. – Наш сегодняшний разговор, если захотите его записать, пошлите мне по электронной почте. Вот адрес. – Он сунул мне в руку бумажку, я взглянула: на ней от руки был написан электронный адрес. Почтового конечно же не было. Я даже не удивилась.
– Конечно, пришлю, – согласилась я.
Мы замолчали, постояли несколько секунд. Не знаю почему, но я не хотела его отпускать.
– Ну что же вам пожелать, неблагодарный мой информационный вампир? – начала я. – Вот что… – Я выдержала паузу, собираясь с мыслями. – Прошлое потому и прошлое, что оно прошло, и вариться в нем – дело неблагодарное. Я вот варилась все эти недели, и что хорошего? Расчувствовалась в результате, потеряла контроль, напилась вчера. Сегодня разогнуться не могла. – Я махнула рукой, мол, что поделаешь. – Будущее… Какое там у меня будущее? В моем возрасте каждый следующий день заведомо хуже предыдущего. Так что будущее ничего хорошего мне не готовит и надеяться на него бессмысленно. Поэтому остается настоящее. Дорожите настоящим, милый мой Анатоль, каждым его мгновением, съедайте его без остатка, насыщайтесь им. Настоящее – это лучшее, что у нас есть. Живите настоящим, вдыхайте его очарование, пейте его нектар.
Даже его скучное, безразличное лицо осветилось.
– Очень оптимистично, – улыбнулся он. – Раз будущее хуже настоящего, то следует жить настоящим… Забавная логика. Но ведь будущее плавно перетекает в настоящее. Вот в чем парадокс. Как их разделить?
– А вы оставайтесь еще на недельку, мы и обсудим, – предложила я.
– Да нет, пора. Меня ждут, я и так пробыл здесь дольше, чем собирался.
– Ну что ж, давайте я провожу вас до такси. Вон такси у ворот, наверняка вас поджидает?
– Меня, – он кивнул.
Мы шли по желтой песчаной дорожке, она, казалось, прогибалась и мягко пружинила под ногами.
– Куда теперь? За новым сюжетом?
– Да нет, – ему приходилось сдерживать шаг, чтобы идти вровень со мной, – сюжет я уже придумал.
– Правда? – деланно удивилась я. – Сами… Надо же, какая удача. И о чем же будет ваша новая книга?
Он остановился, повернулся ко мне, вгляделся пристально, будто видел в первый раз.
– Следующая книга о том… – Пауза. – О том, что вас нет.
Вот это было неожиданно, я даже не нашлась сразу, что ответить. Потом все же нашлась.
– Значит, наши друзья, ну эти, немецкий профессор и русская балетная звезда, они, значит, оказались правы, когда говорили, что вы укокошиваете своих прототипов. Вот и меня, похоже, хотите умертвить.
– Вас не надо умерщвлять, – он продолжал внимательно меня изучать, – вас и так нет. Вы и не существовали никогда.
– Но я существую, – возмутилась я.
– Это вам кажется, – подвел он черту.
– Но значит, и вам тоже кажется. Вы же разговариваете со мной. Глазеете вон на меня, как слон на муху.
– И мне кажется, – согласился изобретательный добытчик сюжетов.
– Интересно. Может быть, объясните подробнее?
Он покачал головой.
– Вы спросили, о чем моя следующая книга, я вам ответил.
Я пожала плечами. Мы подошли к терпеливо ожидающему такси.
– Ну что, может быть, вы все-таки обнимете меня? – напросилась я. – О поцелуе в щеку я и не мечтаю.
Он смягчился, расставил руки, пригнулся к моей старческой немощной плоти, прижал к себе. Руки у него оказались сильными, пришлось напрячься, чтобы выдержать горячее объятие.
– А вы говорите, что меня нету, – произнесла я куда-то в область его уха.
– Никого нету, – ответил он негромко.
Потом он сел в машину.
– Значит, сегодняшний разговор я вышлю на ваш электронный адрес, – сказала я в открытое окно.
Он кивнул, улыбнулся, машина вздрогнула и плавно покатила по желтой, плотной песочной дорожке. Метров через сто она переходила в ровный, гладкий асфальт.
