охватывало ее. Единственное, чего ей хотелось сейчас, — это вернуться к нему. Маурицио мог лечь спать, но Арабелла знала, что он не сделает этого. Сердце шептало, что он ждет стука в дверь.
Арабелла набрала номер пентхауса.
— Да? — Голос был напряженный и нетерпеливый. Словно Маурицио чувствовал, что это она.
Задрожав, молодая женщина положила трубку.
Прошло полчаса. Он не перезвонил.
Бесшумно выскользнув из своего номера, Арабелла вошла в кабину лифта, который тихо поплыл вверх сквозь погруженное в тишину здание. Возле знакомой двери она на секунду замерла, затем тихо постучала.
Он ждал ее. Мгновение Маурицио смотрел на нее, потом подхватил на руки. И, почувствовав неимоверное облегчение, Арабелла обняла его за широкие плечи и поцеловала. Она не собиралась разыгрывать из себя скромницу, поняв, что это неизбежно должно было произойти между ними, раз уж они снова встретились.
— Чего ты хочешь? — шепотом спросил Маурицио.
— Тебя, — ответила Арабелла, снова целуя его.
Он внес ее в спальню, бережно опустил на кровать и стал срывать с себя одежду. Затем быстро раздел ее. Они обнялись и растворились в безумном желании принадлежать друг другу. Арабелла страстно отдавалась любви, даря ему всю себя без остатка и яростно требуя того же от Маурицио.
Он всегда был неутомим в постели, но время и опыт добавили ему тонкости. Он ласкал ее, воспламеняя чувства, заставляя стонать от блаженства.
Как мог Маурицио на столько лет исчезнуть бесследно? Как она могла так долго жить без него? Казалось, Арабелла была готова к каждому его прикосновению и откликалась на него всем своим существом, отдавая любовь и нежность, которые не могла бы предложить другому мужчине, ибо сердцем знала: она принадлежит только ему.
На секунду Арабелла даже усомнилась: а были ли эти пятнадцать лет? Он вошел в нее с такой знакомой медлительной плавностью и одновременно со сдержанной страстностью, которые она так и не смогла забыть. Но теперь его власть над ней ощущалась в тысячу раз сильнее. Она спала слишком долго. И пробуждение было подобно ослепляющему свету нового дня.
Они сразу слились в одном захватывающем ритме и вместе устремились ввысь, пока чувственный восторг не взорвался глубоко в их телах сверкающими искрами…
6
Арабелла спустилась с небес на землю… и оказалась в объятиях Маурицио. Все произошло слишком быстро, и она немного пожалела об этом.
Зато теперь стало ясно, в чем крылась причина ее безразличия к другим мужчинам. Для нее существовал лишь Маурицио Скальди. Он был излишне прямолинейный, резкий, возможно мстительный. Словом, обладал теми качествами, которые всегда вызывали неприязнь у Арабеллы. И тем не менее это был ее мужчина. И он всегда незримо присутствовал в ее жизни.
— Это было здорово, — удовлетворенно произнес Маурицио.
Арабелла ждала совсем других слов и ничего не ответила.
— Разве нет? — спросил он, приподнимаясь на локте и глядя на нее.
Она внутренне сжалась, чувствуя смятение. — Д-да…
— В чем дело? — встревожился Маурицио, поняв, что сделал что-то не так, но не зная, что именно.
— Ни в чем. Я хочу встать.
— Прежде ответь, — потребовал он, взяв ее за руку.
— Маурицио, если ты не отпустишь меня прямо сейчас, то никогда больше не увидишь!
Он повиновался, что весьма удивило Арабеллу. Она не ожидала, что угроза подействует на этого упрямца, не говоря уж о том, что Маурицио не будет спорить.
— Но объясни, что все-таки случилось? — попросил он, когда, встав с кровати, Арабелла начала одеваться.
— Я полагаю, нам не стоит торопить события. Пусть все идет, как идет.
В ее тоне прозвучало предостережение, и снова Маурицио ничем не возразил на это. Когда пауза явно затянулась, Арабелла взглянула на него, и ее сердце растаяло. Маурицио пребывал в замешательстве, как ребенок, который не знает, в чем провинился. Это обезоружило молодую женщину.
— Да, это действительно было здорово, — улыбнулась она.
— Мне только хотелось быть уверенным в этом.
— С тобой я испытала невероятные ощущения…
— Прости, — перебил ее Маурицио, — а не со мной какие ощущения ты испытывала?
— Намекаешь на других мужчин? — спросила Арабелла. — Но у меня нет желания говорить о них. Однако мой муж существовал, ведь я не жила в монастыре все эти годы. Да и ты — тоже…
— Достаточно! — воскликнул он. — Не хочу ничего слышать об этом!
Арабелла, обиженная его тоном, отвернулась. Тогда Маурицио поспешно вскочил, накинул халат и бросился к ней.
— Не уходи, Абби. Мне так не хочется оставаться одному!
— Но мне пора, — произнесла она.
Он взял ее за руку, словно пытаясь удержать.
— Ну пожалуйста, Абби. Я все буду делать так, как ты хочешь. Только останься, прошу тебя!
Слова Маурицио опять растопили ее сердце. Внезапно они словно вернулись на много лет назад, когда он был мягким как воск в ее руках, но только в ее.
Арабелла обняла его за плечи. И он стал осторожно гладить ее по спине.
— Мне кажется, что если ты уйдешь, то уже не вернешься, — прошептал Маурицио.
— Вернусь, — пообещала она. — Только не надо спешить.
— Не могу, — признался он. — Я опять хочу тебя. Останься со мной. Давай вернемся в кровать.
— Нет, весь отель скоро проснется, а я не хочу, чтобы кто-то видел, как я выхожу их твоего номера.
— Проведи этот день со мной.
Арабелла вспомнила о том, что ей нужно сделать сегодня, о важных встречах, которые нельзя отменить, и сказала:
— Хорошо. Я только сделаю несколько звонков.
— Мы поедем куда-нибудь, где нас никто не знает. Ты найдешь такое место? — спросил Маурицио — Потому что я плохо знаком с Лондоном.
— Ты никогда не был здесь прежде? — удивилась Арабелла.
— Был. Но всегда по делам, на пару дней, и город видел из окна машины или гостиничного номера. Так что для меня Лондон мало чем отличается от Нью-Йорка или Милана.
— Звучит ужасно, — поморщилась Арабелла.
— Твой мир такой же, Абби.
— Да, но я иногда вырываюсь из серых будней.
— На выходные с Роном? — не без иронии спросил Маурицио.
— Рон — запретная тема, — тут же сказала Арабелла.
— Но я должен знать, что у тебя с ним! — заявил Маурицио, вновь становясь жестким и властным.
— Только минуту назад ты сказал, что не желаешь слышать о других мужчинах в моей жизни, — заметила молодая женщина.
— Я готов сделать исключение для твоего Рона.
Но Арабелла и не думала уступать ему.
