– Скажи, что я поехала кататься на лыжах. Дай ему номер моего телефона в гостинице «Замок Грюнберг».
– А господину Грэхему?
– Скажи, чтобы катился к черту, – сказала Катринка. Затем, рассмеявшись, расшифровала: – Нет, лучше скажи ему, где я. Я не хочу никаких проблем в ближайшие несколько дней. – Она наклонилась и поцеловала Робин в щеку. – Пошли мне факс, если что-нибудь срочное. Остальное может подождать. Я ненадолго. Позвони мне завтра.
– Обязательно, не волнуйся.
– С тобой никогда, – сказала Катринка, помахав ей рукой, и поспешила в здание аэропорта.
Салон первого класса был почти пуст, и после бокала шампанского Катринка выключила свет и погрузилась в легкий сон, при этом мерный гул моторов и тихие разговоры стюардесс с пассажирами не только не беспокоили ее, но даже убаюкивали. Самолет приземлился в Мюнхене рано утром следующего дня. К обеду она уже была в своем роскошном бело-золотом номере, отделанном в стиле барокко, в гостинице «Замок Грюнберг». Она быстро переоделась в лыжный костюм и поднялась на подъемнике на гору Рог. Она встретила, на удивление, мало знакомых лиц; хотя Катринка время от времени останавливалась, чтобы поговорить с кем-либо из окружающих, обменяться новостями, она все время оглядывалась по сторонам, но не очень надеялась встретить своего сына. Она знала, что у нее гораздо больше шансов увидеть его днем в баре или во время ужина.
Она каталась до тех пор, пока не закрыли подъемники, хотя условия были не из лучших. Недостаток снега и ледяная корка на склоне сделали спуск опасно быстрым. Так как в последнее время она старалась провести как можно больше времени с Марком, обычно в немноголюдных местах, где их не могли бы узнать, она каталась на лыжах очень мало и немного потеряла форму. Она вернулась домой безумно уставшей, быстро приняла душ, нырнула в кровать и моментально заснула. К счастью, она забыла повесить на двери табличку «Просьба не беспокоить», поэтому горничная, постучав в дверь, разбудила ее как раз к ужину. Попросив ее прийти немного позже, Катринка надела платье Кристиана Лакруа, которое было на ней на день рождения Карлоса в тот вечер, когда она и Марк нашли друг друга. Она считала это платье счастливым.
Войдя в зал ресторана и ожидая метрдотеля, она стояла почти на том же самом месте, где много лет назад стояли Адам и Александра, в то время как она и Натали наблюдали за ними, сидя за столиком. Ее глаза нетерпеливо выискивали среди фресок, всевозможных растений и другой обстановки знакомое лицо ее сына. Вдруг он предпочел поужинать где-нибудь еще? Вдруг Поль Цейс ошибся и ее сын совсем не в Кицбюэле?
Наконец, она увидела его. Она вздохнула с облегчением и страхом. Он был здесь, скоро, очень скоро она поговорит с ним. Он был с друзьями, молодыми людьми.
– Вы одна, госпожа Грэхем? – спросил метрдотель по-немецки, подходя к ней и улыбаясь. – Или же к вам присоединятся друзья?
– Одна, спасибо. И если возможно, я хотела бы сесть за тот стол около стены с мальчиком и собакой, – сказала она, показывая на часть огромной фрески, которая украшала три стены зала. Чтобы подойти к своему столику, она должна была пройти мимо своего сына.
– Конечно, – сказал он.
Катринка направилась за метрдотелем через зал, устремив взор на лицо сына, желая, чтобы он взглянул на нее. И он, как будто почувствовав, что к нему взывают, посмотрел на нее как раз в тот момент, когда она проходила мимо него, и заметил ее улыбку и легкий кивок головы в знак приветствия. В его глазах появилось удивление, но только на мгновение. Затем он улыбнулся, вспомнив ее. Огромным усилием воли она повернула голову и продолжила движение к своему столику.
Он был более красив, чем он ей запомнился, или, возможно, ей так сейчас показалось. Разве матери не считают всегда, что их сыновья самые красивые на свете? И она улыбнулась себе. Нина Грэхем едва ли была ослеплена любовью к Адаму.
Во время еды Катринка старалась не смотреть на него непрерывно, ограничивая себя только мимолетными взглядами в его направлении, как бы заигрывая с ним. Она видела, как неловко и неуверенно посматривал он в ее сторону, не понимая, что от него ждут. Наконец, когда ей подали кофе, он встал и подошел к ней, слегка щелкнул каблуками и поклонился.
– Госпожа Грэхем?
– Да. А вы Кристиан Хеллер?
– Мы с вами встречались, когда это было? В Сан-Морице два года назад?
– Совершенно верно. – Они говорили по-немецки, когда встречались. – Не хотите ли присоединиться ко мне? Или у вас с друзьями какие-то планы?
К счастью, Герхард Бранд, постоянный спутник Кристиана, отсутствовал, иначе они оба были бы сейчас за ее столиком.
– Нет ничего особенного. Я с удовольствием присоединюсь к вам, если вы разрешите.
У него были изысканные манеры европейца, который получил образование в лучших школах; из отчета Поля Цейса она узнала, что он учился в «Ле Росей» в Гстааде. Много раз за долгие годы она видела его с Хеллерами до и после того, как она была им официально представлена. Но ни разу не узнала его, ни разу не возникла догадка, что он ее сын. Как это могло случиться? Непонятно. Она всегда была уверена, что мгновенно узнает своего сына, что услышит зов родной крови.
Кристиан был похож на нее, но не настолько, чтобы их родство бросалось в глаза. У него были темные волосы, светлая кожа, высокие скулы, но нос был шире, и цвет глаз больше напоминал цвет Мирека или ее отца.
– Вы здесь одна? – спросил он. Катринка кивнула.
– Только на несколько дней. – Она знала, что если не будет осторожна, то он может подумать, что она пытается его соблазнить. – Когда никто не может поехать со мной, я приезжаю одна. Я люблю кататься на лыжах. Когда-то маленькая гостиница «Золотой рог», недалеко отсюда, была моей.
– Ах, да, – сказал он, улыбаясь. – Мои родители часто водили меня туда пить чай, когда я был маленький. Иногда я захожу туда.
