– Теперь я вспомнила, где я вас видела, – сказала женщина, улыбнувшись. Кто-то более искушенный в американских региональных акцентах, чем Катринка, сразу бы угадал по ее произношению представительницу северо-восточных штатов. – Вчера вечером вы обедали в «Замке».
«Она запомнила меня из-за эпизода с шампанским», – подумала Катринка.
– Да, – ответила Катринка. – По-моему, кухня там великолепная.
– Превосходная, – сказал мужчина, сдержанно улыбнувшись Катринке, но при этом оценивающе глядя на нее. На ней была белая с длинным рукавом и гофрированным воротничком блузка, крестьянская юбка с широким поясом и мягкие замшевые туфли. Этот наряд очень шел ей, подчеркивая ее рост и достоинства фигуры.
– Адам Грэхем послал шампанское на ваш стол, – сказала женщина, и эти слова прозвучали у нее без какого-либо любопытства, просто как констатация факта.
– Мы вчера встретились на Ханенкамме, – ответила Катринка, так, как будто это все объясняло.
«Надо отдать должное Адаму, – подумал мужчина, – он не допустит, чтобы вот такая женщина от него ускользнула».
– Вы здесь работаете?
Катринка улыбнулась.
– Я владелица этого заведения, – ответила она.
– О, как замечательно, – восторженно и искренне сказала женщина, услышав ее ответ. – Это чудесное место. А какой чай! Вы не можете себе представить, как мне нравятся эти пшеничные лепешки. И этот джем. Наверное, домашнего приготовления.
– Да, – ответила Катринка, раздумывая, не признаться ли ей также в том, что она готовила сама не только джем, но и лепешки.
– Ваши лепешки очень похожи на те, что пекла моя бабушка.
– И моя, – добавила Катринка, решив, что домашняя нотка в их беседе не повредит ее бизнесу. Она даже очень хотела, чтобы эта женщина воспринимала ее как первоклассную, опытную, своего рода образцовую владелицу гостиницы.
Женщина засмеялась.
– Неужели вы сами их приготовили? – И когда Катринка кивнула, она протянула ей руку и сказала:
– Меня зовут Дэйзи Эллиот. А моего мужа – Стивен.
– Катринка Коваш, – представилась Катринка, и они обменялись рукопожатием.
– Вы должны пообедать с нами как-нибудь вечером, – сказала Дэйзи.
– Очень любезно с вашей стороны, но сегодня вечером я возвращаюсь в Мюнхен. Надеюсь как-нибудь с вами встретиться здесь, – сказала она, собираясь уйти.
– Я тоже надеюсь, – вежливо сказал Стивен. Уходя, Катринка услышала, как Дэйзи сказала:
«Нужно бы купить джем. Детям он понравится».
– У детей все есть в школе, – сказал Стивен.
– Им можно дать его к завтраку. Он в самом деле замечательный.
– Не могла бы ты объяснить, – спросил он, как только Катринка отошла на достаточное расстояние, – что означает это твое приглашение пообедать вместе?
– Ты такой сноб.
– Ничего подобного. Просто я терпеть не могу, когда мне надоедают незнакомые люди.
– А когда надоедают люди, которых знаешь всю жизнь, это, видимо, гораздо приятнее?
– По крайней мере, тогда знаешь, что можно предпринять против этого. Она очень мила. И умна. – Стивен взглядом дал жене понять, что ждет от нее доказательств.
– Ну, хорошо, ты только посмотри, как здесь все устроено.
Он огляделся и неохотно признал, что все здесь действительно было привлекательным и удобным, содержалось в отличном порядке. И все же он не мог понять, почему из этого следовало, что он должен пообедать с женщиной, которая всем этим владеет.
– Стивен, дорогой, ну признайся же, ты находишь ее великолепной.
– Она потрясающая, – согласился Стивен.
– У тебя просто слюнки потекли.
Стивен Эллиот не был снобом. Он был просто осторожным человеком, предпочитавшим то, что было известно и привычно. Его часто восхищала склонность жены к безоглядному погружению в водовороты дружеских отношений, иногда он даже хотел бы последовать ее примеру, но его всегда удерживала какая-то врожденная сдержанность, какой-то ген истинных бостонцев, передаваемый из поколения в поколение.
– Можно восхищаться, – говорил Стивен, – но не стремиться к более тесному общению.
А вот у Дэйзи, которая принадлежала к еще более аристократическому семейству, «этот ген», казалось, отсутствовал начисто. «Все дело в том, – отвечала она, – что я так не могу».
Когда чаепитие закончилось и Катринка вернулась в свою комнату, чтобы отдохнуть перед поездкой в Мюнхен, в дверь постучала одна из горничных и сообщила, что какой-то мужчина хотел бы ее видеть.
