На Петровке они были в тринадцать сорок. Припарковав машину, Карпатов и Тероян направились к проходной. Глория осталась в «Жигулях». В кабинете Олег вызвал одного из сотрудников, объяснил ему, как использовать данные в записной книжке — сверить их с делами о похищенных детях.
— Давай, Дима, и поскорее, — сказал он капитану.
Тероян стоял возле окна и смотрел на Глорию, которая вышла из машины, прислонилась к дверце. Словно ощутив его взгляд, она подняла голову, и Тим улыбнулся. Даже на расстоянии они чувствовали друг друга.
— Все-таки, Олег, тебе надо было у меня хотя бы побриться, — произнес он. — А вдруг к генералу вызовут?
— И такого полюбит, — возразил Карпатов, закуривая. — Дима — парень толковый, сейчас все выясним.
Ждать пришлось минут тридцать. Вернувшись, капитан сообщил, что в семи случаях записи в книжке соответствуют адресам похищенных детей — это то, что удалось расшифровать, и все они приходятся на февраль, март и апрель. Но не совпадают даты похищения.
— Это не важно, — сказал Карпатов. — Серый мог ставить число заранее, намечая день, а что-то мешало, срывалось. Ищите Серого. Ты знаешь, кто это такой.
— Знаю, — кивнул капитан.
Их разговор оборвал телефонный звонок. Карпатов снял трубку и, пока он слушал, лицо его наливалось кирпичным цветом, скулы напряженно двигались.
— Маша, кто привел Коленьку? — почти выкрикнул он. И Тероян, и застывший возле стола капитан, пытались понять — что происходит там, на другом конце провода.
— Все, я сейчас сам приеду, — оборвал Карпатов, почти швырнув трубку на рычаг. Он так же резко встал, опрокинув за собой стул.
— Что случилось, Олег Васильевич? — встревоженно спросил капитан.
— Кто-то увез Алешу, — ответил тот.
— Как?
— А так. Когда он гулял с братом. Я не знаю. Что я — в подзорную трубу смотрел? — со злостью сказал Карпатов. — Давай, двигай за Серым, хватай всех, кого найдешь из его шайки. А я домой. Все звоните туда.
— Я с тобой, — поспешно произнес Тероян, и Олег кивнул ему, идя к двери.
Уже в машине, проклиная пробки, он рассказал подробнее. Оба брата, как обычно, гуляли во дворе. Но домой вернулся один Коленька, его, плачущего, привели соседи. Куда делся Алексей — они не знали. Слепой мальчик также не мог ничего объяснить толком. Он слышал только, как подъехала машина, как кто- то заговорил с братом — это была женщина, причем она называла его по имени. Алеша сел в машину, и все — исчез. То же самое рассказала и Маша, когда они приехали домой. Выглядела она настолько напуганной и несчастной, что Тероян дал ей сильное успокоительное, боясь, что произойдет нервный срыв. Но не в лучшем положении находился и сам Карпатов. Ему Тероян накапал валерьянки. Олег ходил из угла в угол, курил, о чем-то сосредоточенно думал.
— Может быть, его увезли какие-нибудь знакомые, покататься на машине? — спросила Глория. Олег только махнул рукой.
— Тогда бы они взяли и Коленьку.
Зазвонил телефон. Карпатов бросился к нему, сорвал трубку.
— Ублюдок! — прорычал он с исказившимся лицом. Потом повернулся ко всем троим. Глаза его блуждали.
— Ну, говори же! — потребовала Маша. Она прижимала обе ладони к груди. — Это… он, да?
— Да, — глухо отозвался Карпатов. — Квазимодо.
Маша вскрикнула, резко отвернувшись, а он продолжил:
— Сказал так: «Это я, Квазимодо.» А потом, какую-то чушь: «Нет, Квазимодо, это — ты сам». Что ты по этому поводу думаешь, Тим?
— Мне был точно такой же звонок. И Жоре Юнгову. Но раз он ничего не сказал об Алеше, то, может быть, и не он похитил?
— Он знал, что я буду дома. Именно сейчас, когда увезли сына, — сказал Карпатов. Его буквально трясло от ненависти. — Я убью его. Придавлю, как нечисть.
— Сначала надо спасти сына.
— Я сейчас весь МУР на уши поставлю. Всех задействую.
— А много пользы было прежде? Этот оборотень где-то рядом. Почему он звонит всем нам? Потому что чувствует, что мы приблизились к нему настолько близко, что можно ухватить за горло.
Они словно забыли о Маше, которая вышла из комнаты, двигаясь, как заведенная. Глория встревоженно пошла следом за ней. Карпатов и Тероян стояли напротив друг друга.
— Ты во всем виноват! — выкрикнул Олег, схватив Тима за рубашку обеими руками. — Ты и твоя… ненормальная! Если бы ты не встретил ее, не притащил домой, не начал бы свои дурацкие поиски, то Алешка бы сейчас был дома! Тероян пытался отцепить его руки, но чувствовал в его словах правду. Да, Олег был прав, если бы он не шел по следу Квазимодо, то, может быть, не вынудил бы его наносить ответные удары. И один из них пришелся по его другу. Но он же не хотел этого!
— Прекрати! — потребовал Тероян. — Мы что, драться будем?
— Нет, не прекращу. Это все из-за вас. Вы всюду суетесь, лезете, вынюхиваете… Валялись бы лучше в постели!
Тероян еле удержался, чтобы не ударить его. Но как бить обезумевшего от горя отца?
— Ты успокоишься или нет? — произнес он сквозь зубы, глядя в налитые кровавой мутью глаза Карпатова. — Надо что-то решать, а не сотрясать воздух.
— А… иди ты! — сказал Олег и оттолкнул его в сторону.
— Да возьми ты себя в руки! — выкрикнул Тероян. — Я твой друг.
Карпатов тяжело посмотрел на него, немного очнулся.
— Слушай, Тим, — медленно произнес он. — Оставь меня сейчас в покое. Прошу тебя, — и он добавил: — А то, поверь мне, убью.
— Ладно, — устало ответил Тероян. — Я сейчас уеду в одно место, а через пару часов вернусь. И у меня будет что тебе сказать о Квазимодо — это я обещаю.
Карпатов лишь махнул на него рукой и отвернулся. Тероян вышел в соседнюю комнату, поманил Глорию, которая сидела на диване, рядом с лежавшей лицом вниз Машей.
— Кажется, уснула, — тихо сказала девушка.
— Поехали, — произнес он. — На свидание с одним человеком. И через минуту они уже спускались по лестнице.
— Я все слышала, — сказала Глория, еле поспевая за ним. — Это я во всем виновата. От меня все несчастья. Значит, я и есть этот самый Квазимодо.
— Да что ты такое говоришь! — возмутился Тероян. — Вам всем надо уколы сделать. Маньяк просто издевается над нами. Ему доставляет радость слышать, как вы стонете. Без этого он жить не может, разве непонятно? Горе — его питательная среда. Почему он говорит каждому, что он сам и есть Квазимодо? Да потому, что всех людей считает такими же. Весь мир — скопище оборотней, вот его главная мысль.
— Куда мы едем? — спросила Глория, закрывая дверцу «Жигулей».
— На Беговую. Хочу поговорить с его крестным отцом. К редакции молодежной газеты они подъехали в начале пятого. Оставив машину возле бетонных тумб, Тероян и Глория поспешили к высотному зданию. «Только бы успеть», — подумал он.
На лифте они поднялись на шестой этаж, где размещалась редакция. Рабочий день заканчивался, сотрудники газеты уже пребывали в предвыходном настроении: из раскрытых дверей в коридор, по которому шли Тероян и Глория, заглядывая в комнаты, доносился смех, музыка.
— Где Гуркин? — спрашивал Тим, но каждый отвечал, что видел его только что, где-то в соседней комнате, в буфете, на этаже, у компьютерщиков. Какой-то полуплешивый ехидно заметил, что Юра Гуркин заседает в туалете, махнув рукой в конец коридора. Они отправились туда.
— Глория, — сказал Тероян, остановившись перед дверью. — Стойте здесь и никого не пускайте,
