– Он был далеко – сражался в армии Ланкастера. Я иногда думаю: может, лучше бы мама умерла сразу же. Наверное, это ужасно, да?
Годрик осторожно погладил ее по голове. Прежде у него не было возможности взглянуть на войну глазами женщины. А он еще пожалел негодяя Оуэна. Надо было убить этого щенка, а не пороть.
– Что было потом?
– Я привела маму в чувство, и нам удалось добраться до безопасного места. Она умерла девять месяцев спустя.
– Демьен?
– Да. Когда ты похитил меня из моей спальни, я подумала…
– Мейриона… – Он легонько поцеловал ее. – Я не отрицаю, что страстно желаю обладать тобой, но у нас все будет по-другому. К счастью, мы оба знаем, что мне не придется принуждать тебя.
В одно мгновение Мейриона вскочила с его колен, жилка, пульсирующая у нее на шее, выдавала биение ее сердца.
– Нет, нет и нет. Мой отец так никогда и не оправился. Когда мама умерла, он обвинял всех: Бога, себя, Демьена. Если я предам его, он этого не переживет. Я должна выполнить свой долг перед семьей.
– Успокойся, малышка, мы обсудим твои долги в другое время.
Внезапно раздался стук в дверь, и Годрик быстро повернул голову:
– Войдите!
В комнату вошел слуга с длинными, неопрятными усами и, внеся большую бадью, с глухим стуком поставил ее возле кровати. Еще несколько слуг начали наполнять бадью водой, от которой шел пар.
– Что-нибудь еще, милорд?
– Пусть повар пришлет вина. И узнайте, что случилось с этой глупой женщиной, которая должна была принести платье для моей пленницы.
Когда слуги удалились, Годрик показал Мейрионе на воду.
– После путешествия тебе наверняка хочется помыться.
Мейриона смутилась:
– Надеюсь, ты не собираешься сидеть здесь, пока я буду купаться?
Подмигнув ей, Годрик медленно поднялся:
– Конечно же, нет, миледи. Я собираюсь сам искупать вас.
Ее глаза расширились.
– Ты не посмеешь! Он засмеялся:
– Есть много вещей, в которых я позволю тебе сделать свой выбор, но это не тот случай. Ты забыла свое обещание по собственной воле лечь со мной в постель?
– Оно было дано под принуждением!
– Возможно. Тогда давай пойдем на компромисс. – Подняв брови, Годрик шагнул к ней, Мейриона даже не пошевелилась, хотя их тела почти соприкоснулись. «Хороший знак», – подумал он.
– Компромисс? – Откинув голову, она облизала губы. Боже, если бы она знала, как тонок деликатный слой любезности, то никогда бы этого не делала. Она волновала его кровь больше, чем какая-либо другая женщина. Годрик протянул руку, словно приглашая на танец:
– Сегодня я не заставлю тебя выполнять обещание, но взамен ты позволишь мне искупать тебя.
Несколько мгновений Мейриона смотрела на него, словно пытаясь проникнуть в его мысли. Самое скверное то, что она его слишком притягивает. Если она не скажет «да» добровольно, он все равно сорвет с нее одежду и плюхнет в бадью просто ради того, чтобы вновь увидеть обнаженной. Он слишком, слишком устал изображать из себя джентльмена.
Тем временем Годрик про себя уже начал вести отсчет, решив, что досчитает до ста, а там…
На числе девяносто Мейриона вложила свою руку в его ладонь, и он позволил себе выдохнуть.
– Поистине меня околдовали, – прошептала она, опуская глаза.
Глава 18
Он всего лишь искупает ее, и ничего больше. Конечно, это большой грех – позволить ему коснуться ее столь интимно, и все же ее кожа, предвкушая такое прикосновение, уже стала теплой.
Свет от огня плясал по стенам роскошной спальни, когда Годрик за руку вел ее к воде, пар от которой ленивыми завитками поднимался вверх.
Если бы только она могла оправдаться своей греховностью или необходимостью искупаться! Увы, в глубине души Мейриона знала, что желание смыть с себя дорожную грязь – ничто по сравнению с желанием принадлежать этому человеку.
Она вдруг остановилась и пальцами ног вцепились в ковер.
– Ты боишься, Мейриона?
– Нет.
– Вот и правильно. Тебе не надо меня бояться. Я не нарушу наш уговор.
