не просто вешает того, кто пошел против его воли.
Она еле удержалась, чтобы не содрогнуться при мысли, что ее ожидает в случае неудачи. Может быть, этот громила огромен и грозен, но если ей удастся вонзить в него кинжал, он наверняка начнет истекать кровью, как обычный человек.
– Поцелуйте невесту, – сказал отец Питер, покосившись на спрятанное за шлемом лицо гиганта. Он потер свои слезящиеся глаза и бросил на Бренну сочувствующий взгляд.
– Миледи, – с издевкой сказал ее новоиспеченный муж. Она это почувствовала, хотя его голос был приглушен шлемом.
Мурашки пробежали по ее руке, а сердце отчаянно забилось. Усилием воли Бренна замерла перед алтарем, едва сдерживая желание сбежать. Нет, не сбежать. Желание избежать поцелуя этого страшного зверя.
– Это не брак по любви, – насмешливо сказала она, изо всех сил стараясь сохранять хладнокровие. – Нам нет необходимости целоваться.
Огромная грубая рука накрыла ее руку.
– Поцелуй скрепит нашу сделку.
Внутри у нее все сжалось. Всю церемонию он держал ее руку, словно в наручниках. Она на мгновение опустила глаза и с удивлением отметила, что у него были обычные человеческие руки, а не лапы, как у медведя. Длинные пальцы с грубыми мозолями. Он был королевским пиратом, и его руки огрубели от корабельных канатов. Пожатие было крепким и решительным, но не причинило боли.
Ему только что пришлось отбить атаку людей ее отца, и его руки должны были быть грязными. Но
Джеймс притянул девушку к себе, и она решила не сопротивляться. Пусть думает, что она запугана и покорилась.
Проклятый зверь. Ужасный, вызывающий отвращение варвар. Бренна опустила голову, чтобы он не заметил, как ее глаза горят ненавистью.
– Как пожелаете, милорд, – процедила Бренна сквозь стиснутые зубы. И поклялась, что сегодня прольется его кровь.
Джеймс на мгновение отпустил ее. Кольчуга звякнула, когда он поднял руки, чтобы снять шлем.
«Терпение, дорогая, – успокаивала она себя. – Скоро он останется без охраны, и ты сможешь пустить в ход свой кинжал».
Краем глаза она увидела, как его воины крепче сжали рукояти своих мечей. Они стояли по всему периметру храма и так же, как и их вождь, были в полной амуниции.
Отстегнув нижнюю пряжку, ее муж начал медленно поднимать забрало.
«Муж» – это слово вызвало у нее новый приступ ярости. Замужество для художника сродни смерти – оно означает кучу сопливых ребятишек, домашнее хозяйство и бесконечные обязанности. Обязанности. И еще раз обязанности.
Однако с Божьей помощью она недолго будет замужем. С первыми петухами она уже будет вдовой. Эта мысль вызвала у нее улыбку. У вдов была свобода, которой не было у дев.
Монтгомери наконец снял шлем. Сначала она увидела волевой, хорошо очерченный подбородок, потом немного запрокинула голову, чтобы получше рассмотреть чудовище, которое ей скоро предстоит убить.
Ни тени бакенбардов на чисто выбритом лице.
Бренна судорожно сглотнула.
Он вовсе не зверь.
Да он просто идеален.
Даже слишком.
Он был похож на прекрасный, но бесстрастный портрет.
Густые черные волосы были коротко пострижены, как у римских военачальников. Смотревшие на нее ярко-голубые глаза светились решимостью. У него был орлиный нос, высокие, четко очерченные скулы и словно из камня высеченный рот. Даже его ресницы были будто вырезаны полумесяцем и были такие же черные, как и его душа.
По ее спине пробежал холодок. Сведения Гвинет были неверны: ни один шрам не уродовал идеальную внешность этого человека. Он был просто великолепен. Как произведение какого-нибудь самонадеянного художничка, слишком гордого, чтобы испортить портрет, который мог стать шедевром.
Такого красавца она никогда раньше не видела.
И она должна его убить? Как можно уничтожить такую красоту?
Прикусив губу, она отогнала эти мысли. Каким бы он ни был красавцем, Бренна не станет рабом человека, который будет помыкать ею. И уж точно не оставит в его власти свою семью.
Даже спиной она ощущала взгляд отца, которого усадили на переднюю скамью. Это был ее последний шанс вернуть расположение отца, наладить с ним нормальные отношения. И тогда ей не надо будет тайком убегать из дома. Она сможет отправиться в Италию с его благословения.
Рядом с отцом сидела Гвинет. На ней была свободная шерстяная накидка на темно-красной подкладке. Было очевидно, что она пыталась выглядеть как можно проще – вместо одной из ее вычурных шляп на голове был платок, закрывавший не только волосы, но и подбородок, и шею, но ее красота была слишком яркой, чтобы остаться незамеченной.
Адель каким-то образом сумела уклониться от церемонии.
Бренна ждала, что будет дальше.
Она вдруг почувствовала удовлетворение от суровой красоты своего мужа. Если бы у него нашелся хотя бы маленький недостаток, делающий его более человечным и менее холодным, она, возможно, не решилась бы уничтожить такую красоту.
– Жена, – сказал он и протянул руку к вуали, закрывавшей ее лицо, – теперь ты моя. – В его голосе послышались резкие нотки.
У нее подогнулись колени, когда он поднял вуаль, но кинжал, спрятанный на груди, уткнулся в кожу, придав ей силы. Если только у него нет клыков, она как-нибудь переживет его поцелуй.
Мужчина взял ее за подбородок и приблизил к себе ее лицо.
Бренна нахмурилась. Он не спешил ее целовать – сначала внимательно оглядел лицо. Его взгляд остановился на шраме на щеке.
Бренна подумала, что он, возможно, уже заметил ее шрам, но шлем помешал ему лучше рассмотреть его. А теперь он задумается, зачем его заставили жениться на такой уродине. Ха! Так ему и надо.
– Поторопись, и мы покончим с этим, муженек, – насмешливым тоном сказала она.
Может, сорвать к черту эту вуаль и пусть он увидит, на ком женился? Может, удерет, как лорд Брайс?
Это было бы, конечно, очень хорошо, но ведь ей нужно остаться с ним наедине и чтобы он не был вооружен. И тогда она сумеет убить его.
– Мне сказали, что ты привлекательна, – заявил Джеймс.
Эта фраза неожиданно ранила ее.
– Как видишь, это не так.
Бренна смотрела на него в упор. Разумеется, такой красавец ожидал, что его жена тоже будет привлекательна.
Монтгомери потрогал шрам, и ей еще больше захотелось убить его. Да, она его убьет и получит от этого удовольствие. Не секрет, что она не слишком привлекательпа, но стоять перед этим красавцем и видеть, как он рассматривает ее изуродованное шрамом лицо, было мучительно.
– Я же сказала, что незачем целоваться, – с трудом произнесла она.
Н о он схватил ее за подбородок и приблизил к себе ее лицо. В его глазах промелькнул интерес.
Ее окатила волна нестерпимого жара. Она много раз видела подобные взгляды. Но они всегда были обращены на Гвинет. И на служанок. И даже на Адаль.
Но на нее еще ни разу никто так не смотрел. У Бренны перехватило дыхание. Так вот, значит, что испытываешь, когда ты желанна. Когда тебя хотят. От этого может закружиться голова.
Он продолжал смотреть. Между его бровей залегла глубокая складка.
