Стихи

Андрес Трапьельо. Стихи

Юноша

Жаркое лето, дубы,
поля золотого жита.
Главный колокол пробил
к вечерне. Под небесами играет
стайка средневековых ворон,
и один за другим собираются клирики
в крестьянских одеждах. Запах воска
в храмовых нефах, холод
старых камней.

Ты грустишь на плите,
юноша, словно рядом с тобой
подруга — не умерла, не спит,
просто ушла в себя, в свою тайную,
на тебя одного обращенную нежность.
Читать, мечтать, следить, как проходит время,
а мысли бегут как вода.
Вот она, вечность. Жить не живя.
Умереть не умирая. И слушать
далекий, как сердцебиение дня,
перезвон бубенцов в темнеющих тополях
и ручей в осоке.

Наставники ушли

Я вспоминаю шляпы с широкими полями,
ленты из черного и лиловатого шелка.
В высоких зеркалах со снятой фаской рам —
агония черных небес
над взморьями и городами,
сиротство в неприкрытом смысле слова.
Ни богов, никаких высоких материй.
Европа в мыслях занята другим.
Рим, Париж, Мадрид, Лиссабон,
провинции роз, —
царством смерти стал для них этот вечер
в тебе.
Они ушли, все старшие
собратья. По ним осталось поле,
рисунок лёта
и зазор в пространстве.
Они теперь в тебе, занозы, шип любви,
эти тени между тенями.
Оливы, пальмы, кипарисы,
наставники, наш родословный ствол.

Е. D

Вот я, взгляни. Мой рот затянут мхом,
крутой зимой здесь только снег бывает —
сядь рядом, путник.
Когда на плитах ливень
чеканит серебристые короны
и в кипарисах молча гаснет день,
мне снишься только ты. Но ты далёко.
Вот имя, прикоснись к нему, смахни
с померкших букв нападавшие листья
и скрюченные лепестки давнишних
цветов. Окликни же меня, скажи мне:
что ветер — неужели всё унес
или над полем вправду чем-то веет,
как будто розмарин зазеленел?

Бойцу на Эбро[1]

Посвящается Соледад

Что мы знаем
о вековых дорогах сквозь грязь и жижу?