и итальянского.
— Зло и символизм — опасное сочетание, — говорит Том. — Особенно когда имеешь дело с одиночками, у которых поломано детство. Кстати, что там с атмантскими табличками?
— У нас в штабе, — отвечает Валентина, ловко экспроприируя чашу с фруктами. — Под замком, в сейфе.
— Вдали от церковников и сатанистов. Что с ними делать, мы еще подумаем, — успокаивает Тома Вито. — И если по правде, таблички не в одном, а в двух сейфах.
— В двух? — переспрашивает Валентина, налегая на виноград.
— Не то чтобы я суеверен, — оправдывается майор, — но мне показалось, лучше не держать все три таблички в одном месте. — Он поднимает руки, словно бы сдаваясь. — Знаю, знаю, следует поместить таблички в три сейфа, однако у меня их всего два!
Том и Валентина смеются вместе с ним.
Смех еще не стихает, когда отворяется дверь и в палату входит Тина. Она явно не ждала застать у постели Тома посторонних.
— Извини, я не думала, что у тебя посетители.
— Заходи, — тепло приглашает ее Том. — И вовсе это не посетители. Они мои друзья и… бывшие наниматели. Валентину, думаю, ты узнаешь. — Две женщины изображают улыбки в знак приветствия. — И, к слову, оба прямо сейчас будут очень любезны и оставят в покое мои фрукты, удалившись в поисках нормального завтрака. — Он оборачивается к Вито: — А заодно отдадут мне те самые фрукты и — как можно скорее! — слезут с моей койки.
— И правда, надо нам прогуляться, — говорит Вито, кивком приветствуя Тину.
Валентина же, одарив журналистку ледяным взглядом, просит Тома:
— Не съедайте весь виноград.
Дождавшись, пока карабинеры уйдут, Тина говорит:
— Может, сейчас не подходящее время для беседы? Мне потом зайти?
— Нет-нет, — улыбается Том. — Сейчас самое время.
В шести тысячах миль от Венеции, в палате, похожей на ту, в которой лежит Том, спит молодая калифорнийка.
Кристиане Аффонсо повезло, она выжила.
Доктора сказали, во время родов она чуть не истекла кровью.
Рядом — мать девушки, Джиллиан. Держит дочь за тонкую руку и убирает волосы у нее со лба.
Бедной девочке пришлось через столько пройти, а когда она проснется, ее ожидает еще больше — мир, полный новых бед и забот.
Рядом, в стеклянной колыбели, спит ее младенец; ребенок подергивает ручонками. Когда кто-то так дергается во сне, то шутят, мол, по его могиле прошлись чьи-то ноги.
Джиллиан отпускает руку дочери, оставляя ее и спящего внука, чтобы найти часовенку при больнице. Место, где можно преклонить колени и помолиться. Испросить водительства свыше.
Но перед тем как уйти, женщина снимает с шеи золотой крестик, который сама получила на первое причащение, и надевает его дочери. Целуя Кристиану, мать надеется, что крестик защитит дочь.
Подойдя к двери, Джиллиан оглядывается на прозрачную колыбель. Странно, но ребенок не плачет. Врачи это тоже заметили; родившись, младенец не кричал, издавал лишь тихие невнятные звуки. Глаза у него широко раскрыты и уверенно смотрят на мир. Как будто не в первый раз.
Есть и другие странности.
Своего внука Джиллиан Аффонсо брать на руки не торопится. Не чувствует инстинктивного желания прижать его к себе, поцеловать, обласкать. Новоиспеченная бабушка стыдится себя, однако она и побаивается внука.
Может, оттого, что родился он, причинив матери такой вред.
Может, оттого, что она сама боится навредить ему.
Впрочем, нет. Все не то.
В глубине души Джиллиан знает причину. Ведь ее внук — сын насильника, напавшего на ее дочь.
Сын человека, убитого священником в комптонском переулке почти девять месяцев назад.
Благодарности
Огромное спасибо Дэвиду Шелли, который дольше других уговаривал меня написать книгу. Дэвид, наконец я — с удовольствием! — могу показать тебе книгу своего авторства. Большое спасибо хочу сказать всем в «Little, Brown» — за веру, помощь, поддержку и добрый совет, особенно Николе Скотт. Благодаря ее вдохновению я осилил начальный этап написания. Однако без орлиного ока и мудрых предложений Талии Проктор и Анны О’Брайен в финальной вычитке роман многое потерял бы.
Море признательности моим постоянным помощникам: Луиджи Бономи, который по-прежнему удерживает звание лучшего литагента в мире; международным литагентам Ники Кеннеди и Сэму Эденбороу из «ILA», ведущим дела по всему земному шару неутомимо и с великим энтузиазмом. Также выражаю признательность Джеку «Страшилке» Баркли, единственному бухгалтеру, с которым я могу посмеяться за компанию.
Я исключительно признателен Гаю Рутти, профессору кафедры судебной медицины университета Лестера, — за руководство и терпение. Любые малейшие ошибки в терминологии и фактах на моей совести, не его!
666 год до н. э. ПРАВДА И ВЫМЫСЕЛ
Лучше сразу во всем признаюсь.
Кое-что в культуру этрусков я привнес от себя.
Полной отсебятины, подделки фактов в тексте не много, но они присутствуют.
Города Атманта никогда не существовало, как не существовало и (слава богу!) не существует «Врат судьбы».
Со временем я тоже приврал (ну, совсем чуть-чуть). Например, быт Тетии и Тевкра (это, кстати, настоящие греко-этрусские имена) описан таким, какой он был в действительности, однако в 666 году до н. э. этруски подобным образом еще не жили. Не могли тогда существовать и типы дорог вроде кардо и декумануса, не имелось тогда настолько развитой архитектуры, которая позволила бы строить храмы в священной роще. Скульптура тоже не подразумевала настолько изящных произведений, какие я описываю в романе; не развилась до показанного мною уровня и морская торговля. А появления некоторых вещей, указанных в тексте, этрускам 666 года до н. э. предстояло ждать лет сто, если не больше.
Прочему верить можно. Например, что были такие жрецы, нетсвисы (или гаруспики), которые предсказывали будущее по печени и поклонялись пантеону богов, где ведущая роль отводилась троице У ни, Тину и Менрве. Латурза тоже вполне мог заниматься лечением травами. Печень из Пьяченцы — действительно существующий артефакт, очень ценный и хранится в Италии. Так зачем, спросите вы, я подделывал исторические факты?
Дело в том, что о культуре этрусков того периода известно до прискорбного мало, а наличных знаний не хватило бы для воссоздания живого исторического фона и места, где происходило бы действие моей сатанинской легенды. Пришлось также слегка передвинуть временную отметку в будущее, конкретно — в точку на линии истории, когда этруски достигли пика развития. Они слыли одним из самых цивилизованных и амбициозных народов. Многие годы даже римляне не решались воевать с этрусками. По сути, завоевав их,
