Так он и лежит, пока его не выносят из лодки.
Первым делом Том замечает, что воздух стал иной: не свежий, холодный. Отдает плесенью.
Тома занесли в какое-то помещение.
Вокруг отчетливо слышна итальянская речь. Он не видит своих похитителей, но чувствует тепло от их тел. Стоят, поди, и смотрят на него сверху вниз. И говорят тоже о нем.
Руки-ноги связаны, причем крепко. Кто бы ни вязал узлы, он постарался на славу. Возвращается чувствительность, и глаза начинает жечь.
«Ну я и влип!» — думает Том.
Глава 56
Вито Карвальо не встает из-за стола, пока над городом не восходит солнце нового утра.
Офис Вито на верхнем этаже. Майор стоит у окна и курит, выдыхая дым, который плывет в воздухе над домами и каналами. Вито почти не спал в эту ночь. Надо ведь сообщить Валентине, что ее работа в группе окончена. По уму, отстранить ее надо было в самом начале, как только погиб Антонио. Ей так и не выпало времени оправиться, пережить горе.
Докурив сигарету, Вито отворачивается от окна. Сомнения не проходят: работа — все, что есть у Валентины. Именно труд сейчас не дает ей расклеиться. Однако прокол с отпечатками пальцев говорит не в пользу Валентины. Покачав головой, Вито решает: ошибок допускать больше нельзя. Первым делом расследование, а уж потом — личные мотивы подчиненных.
Присев за стол, майор просматривает отчеты за ночь, поступившие от лидеров подгрупп. Постепенно в зале начинают собираться офицеры. Скоро придет и сама Валентина. Как она отреагирует? Что скажет?
В этот момент поступает вызов, и Вито отправляет людей на свежее место преступления — в Золотую церковь, как ее называют местные.
Многие люди охотно посмотрели бы на собор Сан-Марко, когда в нем нет туристов.
Но не сегодня.
Никто не любуется сверкающей золотом мозаикой на потолке. Никто не замечает деталей византийской архитектуры и куполов. По выложенным в геометрическом рисунке плитам пола ходят исключительно полицейские. Взгляды их обращены совсем не на святое.
На задней скамье сидит главный куратор Джованни Бассетти, лицо его серо, как пепел. Ответственный не только за реставрацию базилики, но и за охрану, он не справился с обязанностями. История не запомнит его стараний, вложенных в знаменитую колокольню и прекрасную четверку лошадей триумфальной квадриги. В истории он останется смотрителем, в чью смену произошло такое вот злодеяние.
Вито Карвальо идет мимо куратора по проходу — навстречу знакомой фигуре Рокко Бальдони. Где-то в стороне работает фотограф, и щелчки от затвора камеры эхом разносятся по собору. Вито приближается к пресвитерии; ему не по себе находиться в освященном месте, отведенном для богослужений, но куда теперь доступ открыт исключительно полицейским. Здесь покоятся мощи святого Марка, выкраденные из Александрии в девятом веке венецианскими купцами. И здесь же осквернили святыню: на золотом покрове намалевали кровью тот же символ (шесть дюймов в высоту и семь в ширину), что и в церкви Спасения, а под ним — шестерку.
Глядя на чудовищную картину, Вито качает головой.
Прибыла Валентина. Она отправляет людей на поиски свидетелей. Затем, перекрестившись и преклонив колени, присоединяется к Вито у заградительной ленты.
— Это оно? — спрашивает лейтенант. — Больше ничего не видно?
Вито вспоминает, что прямо сейчас он у себя в офисе должен был отстранить Валентину от дела.
— Большего мы пока не обнаружили, — отвечает он, решив повременить с отстранением. — Печени нет, если ты про это.
Забыв о Валентине, Вито наклоняется, чтобы получше разглядеть кровавую шестерку. Потом спрашивает у эксперта:
— Знак нанесен кистью?
Темноволосая девушка в перчатках и форменном костюме, не вставая с колен, отвечает:
— Да, в одном из мазков мы нашли волоски. — Головой указывает на следы «Люминола». — И да, это кровь, не краска.
Отойдя в сторонку, Вито подводит небольшой итог:
— Значит, наш убийца собрал кровь жертвы в некий сосуд и с ее помощью осквернил религиозное сердце Венеции, нанеся на него богохульный знак. Но что жертва? Жива она или нет? — Вито поднимает взгляд к потолку, словно ожидая ответа с небес. — Известна ли жертва нам или ее только предстоит найти?
Подходит Рокко.
— Звонили из диспетчерской. Пресса разнюхала, будто в церкви случилось нечто. Что будем делать?
— Нельзя, чтобы люди узнали об этом вандализме, — гневно отвечает Вито. — Нельзя, чтобы новость о нем просочилась в прессу. Не отвечать журналистам, не показывать фотографий. Ни капли информации не должно до них дойти, понимаешь?
— Поздно, — сообщает Рокко. — Куратор говорит, до нас здесь побывал прихожанин. Его даже выгонять пришлось.
— Есть следы взлома? — спрашивает майор, усилием воли сдержав матерное ругательство.
— Не найдено, — говорит Валентина. — Мои уже проверяют.
Оглядевшись, Вито замечает в дальнем углу металлические леса, ведра штукатурки, мастерки и доски.
— Наш вандал сюда не вламывался. Он переоделся строителем и остался после окончания смены.
Вито спускается с пьедестала, на котором установлен алтарь, и думает. Отсутствие печени несет какое-то значение. Оно-то и тревожит.
— Преступник должен был еще и выйти, — говорит Рокко, следуя за майором. — А это посложнее, чем войти. На выходе больше шансов быть замеченным.
— Так ищите свидетелей, — взрывается Вито. — Что толку обсуждать очевидное!
Валентина задерживается ненадолго, разглядывая шестерку.
— Мы уже допрашиваем рабочих, вдруг кто-то из их смены ушел раньше времени, — говорит лейтенант. — И еще туристов: кто-то мог заснять преступника. Правда, сами знаете, за туристами бегать — задача та еще.
Вито вдруг хватается за голову и закрывает глаза.
— Боже, — стонет он. — Боже милостивый, хоть бы я ошибся!
Валентина с Рокко озадаченно переглядываются, и Вито решает поделиться тревожными мыслями:
— Печени нет, потому что жертва еще жива. Но скоро, я уверен, и ее убьют.
Все трое молча пытаются поставить себя на место преступника, пытаются думать как он, сообразить, какова конечная цель игры. Вито указывает на шестерку под символом.
— К чему это? Что, по-вашему, значит число «шесть»?
— Может, это номер? — вслух думает Валентина. — Может, убийца ведет обратный отсчет?
— Может быть. Тогда в чем считает? В часах? Днях? Неделях?
Вито разворачивается к Валентине и прямо в лицо говорит:
— Найди-ка своего бывшего священника. Быстро. И узнай, вдруг ему известно, за каким дьяволом здесь шестерка?
