понятия. Ах, что мы вытерпели! Несмотря на все усилия над собой, бывают минуты, когда я ослабеваю и теряю всякое мужество. Однажды, например, нам пришлось переправляться вплавь через глубокую и быструю реку! Разразилась гроза, молния ослепляла нас, а сильные раскаты грома, которые эхо повторяло со всех сторон, отражаясь в горах Яблонового хребта, пугали лошадей. Они то и дело взвивались на дыбы. Дождь лил как из ведра. Ледяная вода текла без удержу по лицу, по рукам, по ногам. Тропинка, по которой мы пробирались, была, кажется, опаснее всех предыдущих. Мы переезжали то по горным плоскостям, то через ледники, где вязли в снегу, то спускались с крутых скал по голым, почти отвесным обрывам и пробирались по узким и скользким дорожкам, загроможденным громадными каменными глыбами. Напуганная, иззябшая, с нетерпением ожидала я той минуты, когда наконец нам можно будет остановиться. На мое несчастье, прошло еще немало времени, пока нашли место для отдыха. Оно оказалось под сводом из скал, нависших над углублением. Наскоро устроили там палатку, и эта жалкая яма показалась мне раем, когда перед огнем я могла наконец просушить одежду и хоть немного обогреться. С каким наслаждением я расположилась после стольких часов мучений на моей походной кровати. Утром я проснулась спокойная и веселая. Яркое солнце освещало чудную картину и свежим радостным блеском изгладило мрачные впечатления вчерашнего дня. Так вот каким образом мы продвигаемся вперед, мои добрые друзья.
Катя'.
'Охотск, 28 июня.
Добрая тетя!
Если бы вы знали, как я довольна, что мы добрались наконец до Охотска. С тех пор как я вам писала из Аллах-Юна, я, несмотря на все предосторожности и всеобщие заботы обо мне, была очень больна и до сих пор чувствую себя еще слабой.
Мой муж очень занят. Он еще не решил, на каком корабле мы поплывем в Аян. Кроме того, ему нужно выбрать 50 матросов и казаков из Охотска. Они последуют за нами в Петровск со своими семьями.
Так как мой муж желает выбрать самых лучших из этих людей, то, разумеется, сделать это нелегко… Нужно о стольких вещах подумать и предугадать всякие случайности. Мой муж распоряжается обо всем и осматривает сам даже столярный инструмент: на нем лежит большая ответственность. Он думает об этом день и ночь, и заботы эти отнимают у него сон и аппетит. Он весь поглощен той мыслью, чтобы ничего не упустить такого, что послужило бы в пользу будущей колонии, ее благосостоянию и сохранило бы здоровье всех тех, которых он увозит с собой к неведомым еще местам у устья реки Амура.
Еще несколько слов, друзья мои. Мы поплывем на 'Байкале'. Не правда ли, как странно, что первый корабль, который я увидела в своей жизни, был именно тот, которым мой муж командовал во время его чудных открытий? Мы надеемся отплыть завтра, если ветер будет попутный. Я сделала несколько покупок в Охотске; между прочим, купила красивую мебель гостиной за довольно сходную цену…'
Геннадий Иванович был немного смущен покупкою. Что они будут делать с этой мебелью в пустынном, диком краю, в тесной избушке из сырого леса? Но Екатерина Ивановна так счастлива была своей ролью самостоятельной хозяйки, что Невельской не стал ее разочаровывать.
В Охотске Невельского ждали неприятности. Транспорт из Петровского зимовья должен был прийти с началом навигации, но не пришел, хотя Орлову даны были самые точные инструкции на этот счет.
Относительно Петровского зимовья уже с зимы ходили дурные слухи, и отсутствие 'Охотска', казалось, подтверждало их. Известий непосредственно от Орлова, исполнительного и пунктуального служаки, не приходило. Невельской очень тревожился.
В Аяне определенно говорили, что зимовье разграблено, а гарнизон истреблен. Нельзя было терять времени. В Аянском порту, кроме транспорта 'Байкал', на котором Невельской с командой и материалами должен был идти в Петровское, стоял корабль компании 'Шелехов'. Это был барк (трехмачтовое мореходное судно), груженный припасами и снаряжением для русских владений в Америке. В ближайшие дни он отплывал в Ситху.
Невельской созвал на совет офицеров Охотского порта и кораблей. Решено было отправить 'Шелехова' вместе с 'Байкалом' в Петровское в качестве подкрепления.
Кроме команды этих кораблей, в распоряжении Невельского были зимовщики — члены экспедиции: лейтенант Бошняк, штурман Воронин, доктор Орлов, топограф и 30 человек матросов и казаков. Из них пятеро везли с собой семьи.
Лейтенант Николай Константинович Бошняк — энергичный двадцатидвухлетний юноша — очень нравился Геннадию Ивановичу. Бошняк горел желанием скорее очутиться на Амуре и все силы, всю жизнь посвятить подвигам во славу родины. А пока он дельно помогал Геннадию Ивановичу в его сборах.
Когда все было готово, корабли отплыли в залив Счастья.
Переход до Петровского был совершен быстро и без приключений. Но уже совсем невдалеке от места назначения на море вдруг опустился густой туман, наступила ночь, и оба судна из предосторожности стали на якорь.
Утро пришло туманное, серое, 'мрачность' облегала горизонт. Ветра почти не было, и суда медленно двигались к входу в залив Счастья. Серое, неприветливое море лениво катило некрупную зыбь. Сквозь обрывки тумана виднелись пустынные низкие берега. Внезапно 'Байкал' наскочил на песчаный риф. Был отлив, и корабль находился в опасном положении. 'Шелехов' медленно двигался на помощь.
Трижды стреляли из пушек в надежде, что в Петровском услышат и придут на помощь, но ответа не было. Между тем волны прибивали 'Байкал' к подводному камню. Опасность все возрастала. На 'Шелехове' вдруг возникла тревожная суета. В трюме открылась течь, вода прибывала с угрожающей быстротой. Помпы не успевали откачивать ее, и 'Шелехов' заметно погружался в море.
Невельской направил судно к мели. На палубе женщины и дети с воплями метались в разные стороны. Здесь же матросы равняли бочонки с порохом и спешно выносили из трюмов груз. Офицеры и казаки работали у помп. Екатерина Ивановна пробовала успокоить женщин, но никто не слушал ее. Невельской приказал спускать шлюпки, чтобы перевезти женщин и детей на 'Байкал'. Между тем благоприятный ветер — на берег — и близость мели позволили команде спасти судно. 'Шелехов', скрипя грузным корпусом с полощущими парусами, наскочил на мель. Вода уже достигала русленей. Ветер, усиливаясь, свистел в снастях, и волны шли прямо через палубу. Из Петровского не отвечали на выстрелы с тонущего судна.
Женщин и детей стали ссаживать в шлюпки. Екатерина Ивановна на просьбы офицеров покинуть корабль отвечала, что она жена командира и сойдет последней. Все время она держалась мужественно и твердо. Глядя на нее, никто не мог бы сказать, что она испытывает страх. И только уже в шлюпке, когда волны сорвали с палубы красивую мебель, которую она впервые в жизни купила самостоятельно, Екатерина Ивановна не выдержала и заплакала. Лейтенант Бошняк, управлявший лодкой, стал успокаивать ее, но она, улыбаясь сквозь слезы, указала рукой на мелькающие в волнах ножки новеньких кресел и уверила его, что плачет не от страха.
Женщин и детей оставили на 'Байкале', а остальные работали, спасая груз с полузатонувшего 'Шелехова'.
На следующее утро ветер стих и туман рассеялся. Гиляки, собравшиеся на 'кошке', с готовностью помогали выйти на берег потерпевшим крушение и дали знать в Петровское, где все оказалось благополучно. Оттуда пришли две шлюпки. 'Байкал' с приливом снялся с мели. Все слухи о несчастье в Петровском оказались ложными, а на сигнал о бедствии (пушечные выстрелы) ответа не было потому, что транспорты сели на мель в 10 милях от зимовья. Вследствие тумана они спустились к югу ниже, чем было нужно.
Женщин и детей на баркасе переправили в Петровское. Вслед за баркасом на быстроходном вельботе Невельской сам повез жену.
Между грядою рифов и мысом — окончанием песчаной 'кошки' — на отмелом входе в гавань Счастья волны Охотского моря рушились пенистыми гребнями.
— И всегда-то тут ходят буруны, — мрачно буркнул загребной матрос.
Екатерина Ивановна с тревогой следила, как тяжелый баркас, ныряя и взлетая на грозные гребни, пересекает опасную полосу. Баркас прошел благополучно, за ним стрелою пронесся вельбот. Наконец и спокойные, как в озере, воды гавани Счастья. Екатерина Ивановна, забыв только что пережитое ощущение опасности, жадно оглядывала местность, где суждено ей было провести, быть может, долгие годы.
Песчаная 'кошка' шириною в километр ограждала с севера тихие воды озера-бухты. К югу виднелись низменные острова, а за ними гористый берег материка.
