Она заставила себя выглядеть спокойной:
– Где находится твой офис? Я даже не знаю, как позвонить тебе, если ты мне понадобишься.
– А тебе и ненужно будет звонить мне. Я не могу отвечать на глупые вопросы в рабочее время. – И он вышел, не оглянувшись.
Последующие два года Райн старался не вспоминать Челси или, по крайней мере, думать о ней платонически. Это было не так уж и просто.
Он обнаружил, что Челси не только не стала забываться, но, напротив, и ее улыбка, и вся она заполняли его мысли. Он мечтал о ней.
Их отношения с Карен по-прежнему оставляли желать лучшего. Карен пилила его и была такой резкой, что он был бы не против не только отдельных спален, но и жить в разных домах.
Его единственным утешением были дочери. Бетани в свои четыре годика была восхитительной, а Эшли верила, что луну повесил папа. Когда он возвращался домой после работы, они бежали навстречу ему с воплями и смехом, и он радостно одаривал их своей любовью.
К чести Карен, она оказалась хорошей матерью. Он должен был это признать. Но к нему она не проявляла ровным счетом никакого интереса.
К осени 1983 года Райну было почти двадцать девять лет. Скоро ему будет тридцать, однако он не жил той жизнью, о которой мечтал еще в колледже. Правда, он работал в престижной компании и регулярно получал повышения, правда, Карен не упускала случая сказать ему, что все это только благодаря его тестю.
– Карен, мы должны что-нибудь сделать. Мы отдаляемся друг от друга все больше и больше.
Она посмотрела на него, оторвавшись от шитья.
– Отдаляемся в каком смысле?
– Подумай, ты разве счастлива? Я имею в виду, по-настоящему счастлива?
– Конечно. Не понимаю, о чем ты говоришь. – Она снова вернулась к шитью.
Он сел рядом с ней на диван:
– Вспомни, как было в колледже. Мы так много мечтали. Ты не скучаешь по нашим мечтам?
Она отодвинулась:
– Колледж был сто лет назад! Не помни мне юбку.
– Мы собирались зажечь своими идеями этот мир. Я уже разработал план революции в мире компьютеров, Челси решила утереть нос самому Микеланджело, а ты… Что собиралась сделать ты, Карен?
– Не помню. Думаю, я хотела быть женой и матерью. Так что моя мечта исполнилась. – Она улыбнулась. – Хочешь на ужин мясо?
– Нет. Ты разве не хотела еще чего-нибудь, кроме дома и детей? А как твоя музыка?
– Я занималась музыкой только потому, что я должна была чем-нибудь заниматься. Я окончила обучение, и это доставило радость моим родителям. Я могла бы запечь мясо в горшочке. Надо бы сейчас его разморозить.
– Я не хочу ужинать, – сказал он раздраженно.
– Захочешь через пару часов.
– Давай пригласим нянечку и отправимся куда-нибудь поужинать. И в кино. А еще лучше давай где- нибудь потанцуем.
– Я не хочу танцевать. В этих клубах музыка такая громкая и немелодичная. Как ты думаешь, сейчас подростки могут подпевать? Мы всегда подпевали, услышав нашу любимую мелодию!
– А как насчет кино?
– Лучше посмотри телевизор. Если мы куда-нибудь пойдем, мне придется переодеться.
– Ты уже одета. – Он не мог понять, зачем она должна переодеваться. Карен всегда выглядела так, словно ожидала гостей.
– Я не могу пойти в этом старом платье. Какое кино ты хочешь посмотреть?
– Не знаю. Давай просто поедем и посмотрим, что идет.
Карен вздохнула так, словно он просил слишком многого:
– Ты поезжай, а я останусь с девочками. – Она нахмурилась и взяла иголку. – Я весь день была в Центре общественных мероприятий, где планировалась кампания по сбору средств. Я слишком устала, чтобы снова выходить из дома. Кроме того, я сомневаюсь, что нам удастся сразу найти няню.
– Ну, хорошо. Давай уложим девочек спать и сыграем во что-нибудь.
– Во что?
– Я не знаю. Может быть, в «Джин».
– Я ненавижу «Джин». Если ты хочешь чем-нибудь заняться, то, пожалуйста, обойдись как-нибудь без меня.
Он внимательно разглядывал ее профиль.
– Дело не в этом, Карен. – Он взял из ее рук вышивку и отложил в сторону. – С нашим браком сплошные
