МЕРТВЕЦ
— Для пожарных это труда не составит,— громко сказал водолазный начальник.
— Может быть,— недоуменно отозвался я. Но тотчас сообразил, что он говорит не со мной. Оглянулся и увидел чуть выше на косогоре двух полицейских.
— Там глубоко? — спросил один из них, рослый, с красным, обветренным лицом.
— Да метра четыре, не больше,— ответил водолазный начальник.— Закрепить трос мы, разумеется, поможем.
— Значит, пока здесь останетесь?
Человек на буксире кивнул, и краснолицый вместе с коллегой вернулся к дороге. А немного погодя я услыхал удаляющийся шум мотора.
Я закурил и начал искать на берегу следы колес. И всего через несколько метров заметил на крупном песке явственные отпечатки автопокрышек. Проследить их по откосу до самого шоссе оказалось несложно. Потерпевший аварию автомобиль съехал с дороги прямо за пышной черемухой, смял несколько малорослых кустов шиповника и по диагонали скатился к воде. Проскочив между двумя березами, он пересек узкую полосу песка и ушел в глубину.
Я опять спустился на пляж. Воду чистой не назовешь — кругом щепки и обгоревшая сигаретная бумага,— но если учесть, что совсем рядом Стокгольм, то она была на редкость прозрачная. Каменистое дно понижалось довольно круто. Я тщетно пытался разглядеть в свинцово-бурой тьме контуры автомобиля.
Через некоторое время я вернулся к дороге и постоял на том месте, где брал начало след, ведущий в воду. Как же у судьбы порой все рассчитано, думал я. Сантиметров двадцать — тридцать левее — и машина уперлась бы в толстую березу, метром правее — и она бы застряла на мелководье.
Мои размышления прервал рокот мотора. Нет, это были не пожарные, а обыкновенное такси. Оно промчалось мимо и остановилось метрах в ста от меня, там, где шоссе делало резкий поворот. Пассажиры — мужчина и женщина — вышли, мужчина расплатился с шофером и отпустил машину. Секунду-другую вновь прибывшие удивленно смотрели в сторону буксира — они явно углядели его сквозь зелень,— потом рассеянно скользнули взглядом по мне и неспешной походкой исчезли в тенистой, утопающей среди зарослей усадьбе.
Мне вспомнился рассказ Оскара Карлссона и его невесты — о собаке, которая сначала неистово лаяла, а потом удрала в лес. Вот здесь, в усадьбе у поворота, она и жила, а приехавшая на такси пара — наверняка ее хозяева. Посмотрим, если собака пропала у них, они, конечно же, поднимут тревогу.
Снова мое внимание привлек рокот мотора, на сей раз более басовитый. А минуту спустя, когда рядом со мной затормозила ярко-красная аварийно-спасательная машина пожарной команды, я действительно ощутил, как дрогнула под ногами земля. В соседстве с девятитонной громадиной шедший следом полицейский автомобиль словно бы съежился и выглядел прямо-таки игрушечным.
Шестеро пожарных действовали четко и без спешки. Они сгрузили толстые доски, и всего через несколько минут были готовы сходни, протянувшиеся по травянистому откосу к воде. Дерево скрипело и потрескивало, доски гнулись, когда гигант медленно и грузно съехал к бухте.
Чуть поодаль от кромки воды шофер затормозил и высунул потное лицо из окошка кабины.
— Хватит? — спросил он, приподняв серебристую стальную каску.
— Хорош,— кивнул брандмейстер.
Из-под рамы шасси выдвинулись две какие-то штуковины, с виду похожие на домкраты, и уперлись в землю позади аварийки. В следующий миг задние колеса уже зависли в нескольких сантиметрах над травой. Но девятитонка как вкопанная стояла на своих необычных тормозных башмаках, а именно это от нее и требовалось.
С буксира отрядили на ялике двух парней, аварийщики вручили им толстый трос, на конце которого был приделан здоровенный крюк. Когда они вернулись на буксир, водолаз уже был на трапе, готовый к погружению. Он обхватил крюк своей неуклюжей перчаткой, дернул сигнальный конец и с бульканьем исчез под водой.
Минуты шли. Водолазный начальник, в наушниках, с линем в руках, присел на корточки, обветренное лицо было серьезно и сосредоточенно: он весь обратился в слух. На платформе аварийки, сбоку мощного крана, находился распределительный шкаф. Рядом застыл наготове один из пожарных. Латунные пуговицы на его темно-синей, перехваченной поясом куртке горели огнем.
Наконец водолазный начальник поднял голову.
— Начинайте потихоньку! — крикнул он.
Пожарный повернул какой-то выключатель, тронул ручной маховичок, и под скрежет лебедки и рев автомобильного мотора стальной трос мало-помалу натянулся. Медленно, но верно шел он из глубины, и внезапно я увидал у самой поверхности что-то темное. В следующий миг затонувшая машина вынырнула и стала быстро приближаться к берегу. Из кузова хлестала вода, на спицах задних колес болтались пучки водорослей.
И лебедка, и мотор аварийки разом смолкли, как только машину втащили на берег. Ненужный теперь трос, прицепленный к задней ее оси, обмяк и безвольно свисал с верхушки крана. Мы все — пожарные, полицейские и я, фотограф,— долго стояли, глядя на элегантный черный «мерседес». Вода по-прежнему ручьями лила из-под крыльев и капота, а бесчисленные капли на стеклах и никеле сверкали всеми цветами радуги.
Первым к машине подошел краснолицый полицейский. Он без колебаний распахнул переднюю дверцу, отскочил в сторону, спасаясь от хлынувшего навстречу водопада, и заглянул внутрь.
Мертвец полулежал на переднем сиденье, однако его поза говорила о том, что первоначально он сидел за рулем. Ноги слегка касались педалей, правая рука безвольно свисала к полу.
Он был немолод — на мой взгляд, лет пятидесяти пяти. Стройный, худощавый, пожалуй, значительно выше среднего роста. Лицо загорелое, с резкими чертами; твердый подбородок и тонкие губы свидетельствовали об энергии и решительности. Негустые русые волосы, тронутые на висках сединой, обрамляли высокий, изрезанный морщинами лоб. Костюм, похоже, серый, и, хотя он насквозь промок, на пиджаке заметны большие темные пятна. Ни плаща, ни пальто — в машине я их тоже не обнаружил, сколько ни всматривался.
Краснолицый тем временем, обойдя вокруг «мерседеса», открыл противоположную дверцу. Потом осторожно поднял покойника за плечи, и тут мое внимание привлек блестящий цилиндрик, до тех пор спрятанный под телом. Он прокатился по сиденью и упал на пол. Полицейский нагнулся и подобрал его.
— Мединал,— прочел он, нахмурив брови.
— Это снотворное,— сказал я.— Наподобие веронала.
Он взвесил цилиндрик на ладони, задумчиво посмотрел на меня. Потом отвинтил крышку и заглянул внутрь.
— Пусто? — спросил я.
Он кивнул и секунду стоял в нерешительности, вертя в пальцах находку. Потом вдруг исчез из дверного проема; бросив взгляд в заднее стекло, я увидел, что он разговаривает со своим коллегой. Похоже, они что-то решили, потому что второй полицейский пошел к дороге. А немного погодя донесся шум мотора, и краснолицый вернулся на прежнее место.
— Ничего не трогайте,— сказал он.
— Из-за отпечатков пальцев? — поинтересовался я.
Он покачал головой и сухо заметил:
— Здесь отпечатков пальцев не сохранилось. Машина слишком долго пробыла в воде.
Он осторожно уложил труп на сиденье, в той же самой позе. Наклонился к приборной доске, внимательно ее осмотрел.
Как и следовало ожидать, аккумулятор сел. Удивило меня, однако, совсем другое. Ручной акселератор был вытянут почти до упора, а рычаг переключения передач стоял на первой скорости. Я обратил на это внимание полицейского.
— Вижу,— коротко ответил он, достал блокнот и начал писать, а я, глядя на него, вспомнил, что пора
