Когда они достигли главных ворот дворца, булгарские стражники, опустив копья, пропустили их.
– Вот нежданная перемена, – заметил Харальд. – Маниаку это не понравится.
– Что за дело! – ответил Ульв. – Он впал в немилость за то, что обидел тебя. Говорят, Зоя даже грозилась подвергнуть его публичной порке. А тут это, похоже, дело нешуточное.
– Не дело так поступать с воином, – сказал Харальд. – Он всего лишь исполнил свой долг. К тому же, я его тоже обидел. Я не держу на него сердца.
– Так и скажи Зое. Она как раз прислала за тобой, – встрял в разговор Халльдор. – Дай-ка мы умоем и причешем тебя, прежде чем пойдешь к ней.
– Нет уж, – заявил Харальд, – или я пойду к ней как есть, или не пойду вовсе.
И отправился в палату императрицы как был, весь в пыли, со спутанными волосами и всклокоченной бородой.
НОВЫЙ ИМПЕРАТОР
Он остановился в дверях, сквозь которые в полутемную залу проникал янтарный солнечный свет. Взлохмаченный, опоясанный огромным мечом, в эту минуту он был похож на северного бога. Из полумрака ему навстречу с простертыми вперед руками выступила императрица Зоя. Он заметил, что на сей раз она надела на три браслета больше, чем прежде, и что они массивные, из неполированного золота. Ему подумалось, что на вырученные за них деньги можно было бы купить в Хедебю драккар, а в Дублине даже два, ведь там цена на рабочую силу ниже.
– Прекрасное сегодня утро, Зоя, – проговорил он.
– Я посылала за тобой, варяг, – ответила она. В голосе ее сквозило напряжение.
Он прошел мимо нее в палату и уселся на трон. Помолчал немного и сказал:
– Я бы так и так пришел. Когда будущего короля кидают в темницу как какого-нибудь карманного воришку, он вправе попросить объяснений, пусть даже у женщины.
От императрицы потребовалось немало усилий, чтобы не дать своему гневу выплеснуться наружу. В конце концов, она спокойно проговорила:
– Ты сидишь на моем троне, варяг.
Харальд взглянул вниз, как будто сам это только что заметил и улыбнулся:
– Стул у тебя, надо сказать, крайне неудобный. Резьба на нем красивая, спору нет, но сидеть жестко до ужаса. У нас, на севере, даже у пастухов стулья удобней.
Он встал с трона и пнул его ногой, чтобы показать, что он думает и о троне, и о Миклагарде[10] вообще.
Она уселась и долго пристально смотрела на него широко раскрытыми глазами. Потом сказала:
– Ты мужчина. Ты, конечно, дурак, но в первую очередь ты мужчина. В мире не так уж много настоящих мужчин. Поэтому я и приказала освободить тебя из застенка.
Харальд вдруг устремился к ближайшему алькову и резко отдернул скрывавшую его занавесь. В алькове никого не было.
Он улыбнулся:
– Теперь все не так, как в прошлый раз, женщина.
Она ответила, наклонив голову:
– Да, теперь все иначе, варяг. Теперь я тебе доверяю. В сущности, у меня нет другого выбора, ведь из-за тебя я оскорбила военачальника Маниака.
Он рассмеялся:
– Да, ладно тебе! Маниак и Харальд сын Сигурда – не единственные мужчины в Византии. У тебя же есть еще этот император, Роман, коротышка с башней из золота на голове. Вот ему и доверяй.
Она медленно поднялась с трона.
– Харальд, Роман умер.
Харальд изумленно уставился на нее:
– Да я же только вчера сопровождал его в собор Святой Софии. Он был весел, всю дорогу смеялся над тем, как ему удалось подшутить над камерарием.
– Когда я его видела в последний раз, вскоре после полуночи, он не смеялся, – заметила Зоя.
– А что же он делал? – жестко спросил Харальд, шагнув к ней.
Она опустила глаза.
– То, командир, что делает любой, кто принял яд. Кричал, молился, издавал всякие жуткие звуки.
– Я почти ничего не знаю о том, как умирают от яда, – проговорил Харальд. – Должно быть, ему здорово надоело жить, раз он пошел на такое. Скажи-ка, женщина, а почему ты называешь меня командиром?
Императрица Зоя горделиво выпрямилась:
– Потому, что ты, викинг, теперь командир и есть. Ночью варяги на своей сходке избрали тебя командиром. А потом стали грозить мне, что если ты не будешь освобожден и назначен командиром варяжской гвардии, то они спалят императорский дворец.
Харальд рассмеялся:
