— Целый день? О бог мой Один, я должен скакать в замок. Быстро помоги мне встать, это важно…
Волнуясь, он вновь перешел на свой родной язык и попытался подняться. Я с усилием уложила его на солому.
— Ведь ты же не дойдешь даже до двери, не говоря уже о том, что не сможешь сесть на лошадь, — сухо подметила я. — Кроме того, ты ничего не получишь. Скажи мне, о чем речь. Может быть, я смогу помочь.
Мгновение он зло смотрел на меня, так как я опять вмешалась не в свое дело, и уже была почти готова накричать на него за то, что он считает меня глупой, но я все же нашла его здесь и…
— Они хотят атаковать замок в день праздника, когда торжественно отмечают въезд Иисуса Христа в Иерусалим, — сказал он, к моему большому удивлению, и чуть повернулся на бок, чтобы лучше меня видеть. — Они планируют внезапное нападение, насколько я понял, с двух сторон, и я даже видел одно осадное оружие… Граф должен узнать об этом. Следует освободить посад от людей — уже ночью может начаться наступление!
Вербное воскресенье! Это было утром — то воля Божья, захватчики могли уже продвигаться по направлению к замку! Враг хорошо все рассчитал — начать войну в Страстную неделю. Каждый знал, что Клеменсу фон Хайнбаху было абсолютно безразлично учение Церкви; некоторые утверждали даже, что он имеет дело с самим дьяволом. Разве не чертовская задумка — развернуть боевые действия на Пасху? На этот раз папа точно на все времена отлучит его от Церкви.
Казалось, Эрик прочитал мои мысли.
— Вероломный план, без сомнения. Он думает, что возьмет замок без боя, потому что жители будут на молитве в часовне…
Я села поудобнее.
— Как тебе удалось добыть эти сведения?
Он взял кружку и выпил воды.
— Я отстал от других, чтобы не подвергать их жизнь опасности, ведь меня могли узнать. И тут услышал разговор двух солдат… Мы были уверены, что нас никто не заметил, но перед городом они нанесли удар. Они набросились на нас, как рой шершней, — у маленького оруженосца просто не было шансов, они снесли ему голову с плеч, прежде чем я смог прийти на помощь. То был неравный бой. — Он задумчиво посмотрел на свой живот. — Думаю, что цепь спасла мне жизнь. Копье скользнуло по ней, а ведь было нацелено в грудь…
Только теперь я заметила серебряную цепь, частично скрытую под ошейником, бирка которой скатывалась на спину. Серебряная пластина величиною с кулак, с вмятинами. Я спросила, кто дал ее ему? Еврей? Или какая-нибудь женщина? В свете горящей свечи цепь весело блеснула мне, как звезда в ночном небе.
Между тем ему удалось сесть, и он начал рыться в одежде, которую оставила батрачка. Я опять увидела орла и то, что при движении он причудливо искажался.
— Почему ты делаешь это?
Он, удивленный, даже прекратил свое занятие.
— Что?
— После всего, что сделал с тобой мой отец, ты все еще хочешь скакать к нему, чтобы предупредить?
Я сомкнула колени и зажмурилась.
— А что, для тебя было бы лучше, если бы Клеменс сжег замок дотла? — Он медленно натягивал через голову рубашку — Ты, наверное, удивляешься, почему я сразу не перешел на сторону Клеменса? Я бы мог ему все выдать. Все. Ведь я знаю каждый уголок этого замка. — Он прислонился плечами к стене и взглянул на меня. Váendiskona.[10] Как легкомысленно вы относитесь к моему слову, графиня.
— Но ты ничем не обязан моему отцу. Почему ты хочешь предостеречь его?
Некоторое время он не отвечал на мой вопрос, лишь рассматривая меня. На душе у меня стало тяжело.
— Возможно… — Он сделал глубокий вдох и откинул голову. — Возможно, так как это… возможно… потом что вы сегодня ночью остались здесь. Я не знаю. — Он вновь стал пристальным взглядом изучать меня. — А это сейчас так важно?
«Потому, что вы сегодня ночью остались здесь». Я попыталась улыбнуться.
— Возможно.
На секунду солнце осветило затхлую каморку и прогнало злых духов, которые невидимо бродили возле нас. И на мгновение я поверила, что все снова будет хорошо.
— Будьте добры, протяните мне одежду.
Он попытался встать.
— Я доставлю донесение, — смело и решительно заявила я. — Ты останешься здесь.
Лицо его невольно исказилось.
— Вы с ума сошли. Не можете же вы одна весь маршрут…
— Могу. Оставь свои опасения.
— Fifla![11] Это легкомыслие. Я запрещаю вам…
— Не старайся!
И откуда у меня взялось мужество так возражать ему, сейчас, когда я знала, кем на самом деле он был? Что-то изменилось в главном, но, несмотря на это, мы казались такими, какими были вчера. Краснея, я попыталась запихнуть толстую косу под капюшон и вновь зашнуровала сапоги.
— Я прошу вас — не делайте этого.
Он серьезно посмотрел на меня. Мне удалось выдержать его взгляд. Замку грозила опасность, он сам сказал об этом только что — а я не должна была скакать туда, чтобы предупредить о нападении?
— Ну хорошо. — Он тихо вздохнул. — Делайте все, что вам угодно.
Кивнув, я уже хотела подняться с места, но тут он схватил меня за руку.
— Элеонора! Когда приедете в замок, оставайтесь там, у вашего отца. Вы будете в безопасности.
— А ты?
Ловким движением я вырвала из его руки свои пальцы.
— Я что-нибудь придумаю. — Он перевернулся, опершись на локти. — Обещайте мне остаться там. — Настойчивая нотка в его голосе не ускользнула от моего внимания, как и то, что его рука, обхватившая мое запястье, дрожала. — Обещайте мне это, Элеонора.
— Обещай мне оставаться здесь.
Я завязала на узел накидку. Эрик протянул мне мой меч.
— Æ og æ standask ráđ yđur kvenna.[12] Крест с вами, графиня Зассенбергская. Имейте это в виду, — услышала я его слова, когда за мной захлопнулась дверь.
Глава 5.
Планам моим не суждено было сбыться. После бешеной скачки по бездорожью, во избежание быть схваченной воинами Клеменса фон Хаймбаха, я поспешила, вся еще в дорожной пыли, в зал, где мой отец
