— Боли у него становились все невыносимее, и мы решили ночью пробраться в замок, чтобы попросить мастера Нафтали оказать медицинскую помощь. Он очень хороший лекарь…
— Не хочешь ли сказать, недостойная, что брат Ансельм — лекарь неважный? — зло прошипел Фулко.
— Моего слугу надо было лечить так, как лечат в арабских странах, — защищаясь, возразила я. — Брат аптекарь отказывался резать там, где это было необходимо…
— Что вы в этом понимаете?
— Я знаю, как исцеляет мастер Нафтали!
— Вот видите — она лучше обратится к еврею, убийце Христа. Не уважающему человеческое тело!
— Прошу вас мы правильно поняли? Речь идет о… о рабе? И вы подняли столько шума из-за какого-то раба? — Не веря своим ушам, Гервиг покачал головой.
— Он был мне очень предан, — ответила я, пожав плечами. — Мой отец подарил его мне.
Лицо отца было все еще бледным, но он кивнул, подтверждая сказанное. Все с интересом наблюдали за происходящим.
— Ну… — Архидьякон двигал по столу свой бокал. — Может, в дальнейшем, прежде чем делать такие подарки, вы будете осмотрительней, граф. Псалтирь или небольшой требник помогли бы вашей дочери не идти против Бога. А теперь расскажите, фройляйн, что же было дальше?
— Я… я вспомнила об одном ходе, ведущем из монастыря в замок…
— Колдовство. — Металлический голос Фулко буквально заморозил воздух, который я хотела вдохнуть. — Этого вам должно быть достаточно, ваше преподобие. Она никогда не видела этого хода, он потайной, о его существовании знаем лишь мы — свободный граф и я.
— Моя дочь и в самом деле знает о нем, — несдержанно прервал его отец. — Несколько лет тому назад я сам показал ход ей, меня удивляет лишь то, что она до сих пор помнила о нем.
— Что за ход? — с интересом спросил Гервиг и наклонился вперед.
— Он ведет к нашим темницам, и… вход расположен в церкви. Рядом с алтарем.
Я взглянула ему в лицо.
— И по этому ходу вы добрались до замка?
Я кивнула.
Сидевшие за столом стали что-то тихо нашептывать друг другу. Потом трое из семи присягнувших во главе с моим отцом были готовы свидетельствовать о подлинности моего утверждения.
— Кто может подтвердить ваши показания?
— Нас нашел Герман, за решеткой. И лекарь, и Тассиа…
Гервиг приказал вызвать их всех.
— А кто-нибудь еще? В монастыре? Кто вас видел?
Я покачала головой. Нет, я ничего не скажу про яд, это не имеет никакого смысла.
— Есть ли что-нибудь, что вы упустили из виду? Фройляйн, ведь вам предъявлено обвинение в колдовстве, подумайте об этом.
Голос Гервига звучал проникновенно. Задумавшись, я скользила взглядом по пышно разодетым членам суда. Даже путешествуя, господа надевали одежду из роскошных, дорогостоящих тканей с тончайшим шитьем золотыми нитями.
— Алтарное покрывало! — почти выкрикнула я.
Боже правый…
— Алтарное покрывало?
— Мой слуга, чтобы защитить от огня, обмотал меня сырым покрывалом сразу же после того, как мы нашли ход. Церковь уже горела ярким пламенем…
— Что это было за покрывало?
— Оно лежало на… — О небо, как же я была глупа! — Оно лежало на алтаре, под псалтирью…
— И он взял его?
Опустив голову, я кивнула. Я знала, что за этим должно последовать. Гервиг медленно поднялся со своего кресла. Глаза его сузились.
— Варвар взял святой капрал? И намочил его? В пылающей церкви? И чем же он мог намочить его в горящем помещении? Чем? Скажите мне!
— Он окунул его в чашу со святой водой, ваше преподобие, — прошептала я.
— Обломки которой мы нашли, — продолжил аббат. — Он разрушил даже алтарь!
Реликвии!
— Это неправда, он вынес ящик с реликвиями, чтобы тот не сгорел! — едва сдерживаясь от рыданий, выкрикнула я. — Мы не совершили ничего плохого.
Гервиг точно онемел. Никто из присягнувших не осмеливался сказать хоть что-нибудь. Безмолвствовали и остальные. Никто не знал, как обернется это дело, и все напряженно, затаив дыхание, ждали, что решит судья из Кельна. Не дыша, ждала и я слова от Гервига, совершенно неважно, будет ли оно спасительным или обвинительным — всего лишь слова!
— И вы не помешали язычнику своими пальцами осквернить церковь Всевышнего? Вы бездеятельно лишь созерцали? — медленно спросил Гервиг.
Я прикрыла рот рукой и с ужасом смотрела на него.
— Но… но ведь он спас мне жизнь, иначе я бы сгорела! Везде был огонь, и уже все вокруг полыхало…
По моему лицу катились слезы. Потрясенная, я переводила взгляд с одного лица на другое и не понимала, что творилось в этом мире. Хотя все было очень просто: чего стоила моя жизнь в сравнении с осквернением церкви? Наоборот, смерть от огня стала бы справедливой карой за мое женское неповиновение, приговором Всевышнего…
В это самое время в зал вошли те, кто побывал в темнице. Все они выглядели ужасно грязными, у некоторых из них в волосах были черви, а их обмазанные глиной ноги оставляли на полу следы. Господин Герхард, пришедший вместе с ними, держал что-то в руке.
— Это мы нашли на полу хода, ваше преподобие.
С отвращением Гервиг рассматривал издающее дурной запах грязное нечто на своем столе. Я же, наоборот, сразу узнала эту вещь — то было мое алтарное покрывало!
— Смотрите же, вышивка, ее еще можно заметить, вот здесь. — Взволнованно я теребила покрытую плесенью ткань и показывала, как будто в насмешку, блестящие золотые нити. Мой духовный отец встал и положил руку на руку гостя из Кельна.
— Если это святое покрывало было пропитано святой водой, то она находилась под заступничеством Всевышнего, — подумав, проговорил он.
— Какая польза была от святой воды, оскверненной варваром? — проговорил помощник архидьякона. — То была уже просто вода, которую вы пьете.
— А если раб вовсе не дотрагивался до нее? Если он взял покрывало за концы и только окунул его? Вы же знаете, что язычники боятся святой воды!
При этом некоторые из судей одобрительно зашумели.
Гервиг, держа перед носом спрыснутый благовонием платочек, обратился к обвинителю:
— Это ваше покрывало?
Фулко угрожающе кивнул.
— Сожгите его, быстро. Запах варвара невыносим. Используйте как можно больше святой воды и читайте над пламенем псалмы, — кивнул из-под своего платочка Гервиг. — Где реликвия?
— В темнице, — тихо произнесла я.
— Дай-то Бог, чтобы она выглядела лучше, чем это покрывало, может быть, что-то еще можно будет спасти… Пусть кто-нибудь принесет мне этот ящик, я хочу на него взглянуть. И позовите лекаря.
Слуга по знаку архидьякона придвинул мне стул. Мне даже предложили стакан воды — освежиться. Я медленно выпила воду и постаралась вытеснить из своей памяти образ человека, судьба которого привела меня сюда. Какая ирония — по его милости я сидела здесь и боролась с огненным драконом и злостью представителя Бога на земле.
