сражались на Великой Войне и помогали Сеннару довести до конца его миссию».
Животное приземлилось в нескольких метрах от нее. Вблизи оно выглядело еще более величественным. От его дыхания по траве, словно по морю, шли круги. Животное взглянуло своими желтыми глазами в глаза девочки, и Дубэ почувствовала себя под этим взглядом голой, бесконечно одинокой и маленькой.
Всадник снял шлем, посмотрел на нее:
— Что ты тут делаешь?
Это был немолодой человек, со светлым лицом и светлыми волосами.
— Ты поняла меня? Кто ты?
Он говорил с акцентом, которого Дубэ никогда не слышала — жестким и резким. Его слова почти напоминали приказы — сухие и категоричные.
— Из какого селения ты пришла?
Дубэ покачала головой и обратила на него отчаянный взгляд.
Человек вздохнул. Слез с дракона и приблизился к ней.
Дубэ сделала шаг назад. Она вдруг вспомнила о кинжале и инстинктивно схватилась за его рукоять. Она и сама не знала зачем. Но знала, что так надо было сделать.
Всадник продолжал идти, но медленнее, Дубэ чувствовала, как подступает страх. И тогда она выхватила кинжал и с криком стала размахивать им перед собой. Она описывала им большие круги, закрыв глаза и продолжая кричать.
— Не делай так, я не причиню тебе зла. Вот, я остановился, успокойся.
Дубэ тоже замерла.
Всадник сел на траву, в одном шаге от нее. На боку, в ножнах, у него был меч. Дубэ мечтала иметь такой, и чтобы он безраздельно принадлежал только ей, у всех ее друзей была такая мечта. Она сравнила этот сверкающий рыцарский меч с заржавевшим, который хранился в пещере рядом с ручьем, где она и ее компания устраивали свои игры.
Всадник улыбнулся ей:
— Положи на землю кинжал. Трудно говорить с оружием в руках, правда?
Дубэ испугалась. Она не была уверена, что ему можно доверять, но улыбка всадника показалась ей искренней. Она положила оружие.
— Молодец. Ты не хочешь сказать мне, как тебя зовут?
Она хотела бы, но не могла. Ей не удавалось. У нее пропал голос.
— Ты немая?
«Наверное, немая».
— Опасно оставаться так, на равнине. Войска Дохора иногда появляются здесь, страшно сказать, что они могут сделать, если возьмут тебя в плен.
Страшно сказать… Дубэ удавалось думать только о том, что с ней случилось раньше. И ничто не казалось ей таким страшным, как то время, что она провела в лесу в одиночестве.
— Давай поступим так: ты сделаешь мне знак головой — да или нет. Договорились?
Дубэ кивнула. Она больше не могла говорить, но все понимала.
— Ты из деревушки неподалеку?
Она сама хотела бы знать. Где Сельва? Очень далеко за горизонтом или, может быть, тут, рядом, в двух шагах. Но она этого не знала. Покачала головой.
Человек какое-то время молчал, смотря в землю.
— Хорошо, — наконец вымолвил он. — Ничего, пусть мы и не знаем. Но скоро наступит ночь, и лучше тебе отправиться со мной.
Человек встал и протянул ей руку.
Дубэ, раздумывая, смотрела на него. Был ли у нее другой выбор? Ей, наконец, дадут поесть, она будет в безопасности, может быть, ее отвезут домой. Она сжала протянутую руку, грубую, сухую, всю покрытую мозолями.
Всадник снова улыбнулся и повел ее к дракону. Дубэ забеспокоилась. Это животное было очень красиво, но внушало ей непреодолимый страх: в его глазах как будто тлели непогасшие угольки. Она попыталась вырваться.
— Он не обидит тебя! Он слушается меня беспрекословно, и он добрый!
Всадник взял ее на руки, не без некоторого усилия, поднес ее поближе к голове дракона. Зверь повернулся, и Дубэ увидела свое отражение в его зрачках.
Всадник погладил дракона по голове, а тот зажмурил глаза с выражением, похожим одновременно на удовольствие и обиду.
Дубэ перестала вырываться.
— А теперь ты.
Всадник взял ее руку и положил на голову дракона. Она была холодной и влажной, но живой. Кожа толстая, а чешуя напоминала кору деревьев. Животное выпустило маленькое облачко пара из ноздрей.
— Ну вот, видела? Теперь вы подружились.
С этими словами всадник посадил ее на спину дракона. Седло было довольно широким и вполне удобным. Потом он сел и сам, и Дубэ инстинктивно крепко прижалась к нему. Когда они взлетели, она почувствовала страшную пустоту в животе и все время испуганно дрожала. За все время полета она ни разу не открыла глаз.
— Не бойся, — сказал ей всадник.
«Не бойся».
Лагерь был недалеко, они прилетели туда еще засветло. Там было много шатров и один маленький деревянный домик, окруженный густым частоколом. Все было окружено крепостными стенами. Здесь они и приземлились. Всадник осторожно поставил ее на землю. Их уже ждали люди.
— Кто это? — спросил один юноша.
— Эту маленькую бродяжку я нашел посреди равнины.
— Ты кто? — спросил другой.
— Бесполезно — она не говорит. Думаю, она немая. Так часто случается с детьми во время войны. Отведите ее в трапезную и дайте ей поесть, мне кажется, она голодна.
Дубэ действительно умирала от голода.
Ей дали ржаного хлеба и овощного супа, и она с жадностью набросилась на еду. Хлеб она ела большими кусками, а суп, забыв про ложку, пила прямо из миски. Как будто из прошлой жизни она смутно вспоминала ворчанье матери.
«Сколько раз говорить тебе, что за столом надо держать себя достойно? Это — первое правило для девушки».
— Налей ей еще и дай еще чего-нибудь. Она, должно быть, много дней не ела, — произнес всадник.
Ей принесли сыра, а потом и хлеба, и супа, и так — до бесконечности, но Дубэ судорожно съела все. Люди смотрели на нее, сочувственно улыбались и вполголоса обсуждали ее появление.
— Наверное, это девочка из какого-нибудь поселка неподалеку. Да к тому же граница не слишком далеко.
— Ты считаешь? Да ты посмотри, какая она грязная и оборванная. И вся в ссадинах…
— Может, она сбежала во время очередного погрома, ведь солдаты Дохора никого не щадят.
— Так она совсем не говорит?
— В старом лагере, я видел, бегали целые стаи таких детишек. Они бегали по полю, как призраки, некоторые умирали от голода.
— Ну, сдается мне, ей такой конец не грозит…
— Кто знает, чего она навидалась, бедняжка…
Наконец, Дубэ наелась до отвала, и это было великолепно. Она никогда не думала, что так хорошо наедаться до тошноты после столь долгого голодания.
Всадник вернулся за ней. Он уже снял доспехи и казался не таким внушительным. Он взял ее за руку
