нее одиночество и брошенность. Теперь они были желанными, почти вымоленными. Но она все еще боялась.
— Не бросай меня, Учитель, не бросай меня! Я научусь убивать без страха, стану безжалостной, как ты, сделаю все, что ты захочешь.
— Но я не хочу этого!
Голос его был громким, но в нем звучало отчаяние.
Он оттолкнул ее, потом взял в руки голову, посмотрел ей в лицо.
— Я не хочу, чтобы ты еще убивала, не хочу, чтобы ты оставалась со мной.
Дубэ не знала, что думать. Она любила только Учителя. Если для него нужно убивать и испытывать такой же ужас, который каждый раз будет ее мучить, то она сделает это.
— Посмотри на меня! Ты не хочешь убивать, и я знаю это! Если бы ты могла остаться со мной, не делая этого, что бы ты выбрала?
Она не знала, что ответить.
— Я хочу остаться с тобой… Ты всегда был со мной, и я всегда хочу быть рядом с тобой…
— Но хочешь ли ты убивать? Ты хочешь продолжать делать это день за днем, пока не умрешь вместе со мной?
Он смотрел на нее так внимательно, что Дубэ почувствовала себя беззащитной под его взглядом.
— Нет! Я не хочу этого! Я не хочу больше этого делать! — сказала она сквозь слезы, крепко обнимая его. — Но не бросай меня!
— Я не сделаю этого… никогда… ты останешься со мной, но, клянусь тебе, ты никогда не будешь больше делать подобное.
Дубэ крепко обняла его, прижалась к нему.
— Спасибо, Учитель, спасибо…
Учитель нежно отстранил ее и приблизил свои губы к ее лбу.
Дубэ, как будто что-то подтолкнуло ее, подняла голову, и их губы встретились. И если для него это был братский поцелуй, которым человек потерянный целовал существо, разделяющее с ним его мрачную судьбу, то для нее все было иначе. Для Дубэ это был результат долгого пути, обожания, которое росло вместе с ней, длилось бесконечно, это был тихий остров и нежность моря в слишком печальной ночи.
Но так было всего лишь мгновение: Учитель тут же отстранился. Он ограничился тем, что снова прижал ее к себе.
Дубэ почувствовала, как ее тело ослабевает, а сердце бешено бьется. Но не было больше ни страха, ни сожалений. Это было что-то новое, сладостное. Она ощутила, как тревога понемногу уходит. Потом она уснула.
29
ОБРЫВКИ ПРАВДЫ
Этим вечером Дубэ проводила Лонерина в его спальню. Впервые она увидела то место, где живут просители. От зловония, исходящего от массы людей, у нее перехватило дыхание. Она подумала, что этот худенький юноша должен действительно сильно ненавидеть Гильдию, чтобы рисковать жизнью и так унижаться ради ее уничтожения. Она посмотрела на него, когда он осторожно входил в зал, и подумала, что они с ним похожи. Она задержала его:
— Я сама приду за тобой. Один не выходи отсюда.
Лонерин сосредоточенно посмотрел на нее:
— Почему?
— Потому что ты — проситель, и ты не умеешь быстро двигаться. Во время прогулки по Дому тебя сразу же обнаружат. Предупреди меня только, если жертвоприношение станет неизбежным, но я думаю, что это не произойдет в ближайшие три или четыре месяца.
Лонерин не слишком убежденно кивнул:
— Как хочешь… а когда мы увидимся?
— В худшем случае — через неделю.
Она развернулась и как можно быстрее вернулась в свою комнату.
Снова она потушила единственную горящую свечу и бросилась на кровать прямо в одежде. Она попыталась контролировать свое дыхание, но чувствовала, что очень взволнована, если не сказать больше.
Она никогда по-настоящему не верила, что Гильдия может излечить от проклятия, была убеждена, что ее хотели только удержать в том состоянии, в котором она сейчас находилась, как можно дольше, потому что она по своей слабости поддалась на шантаж. Но в том, что лечение существовало и что это было снадобье, выдаваемое Реклой, Дубэ никогда не сомневалась.
Теперь все было иначе. Единственное решение, которое она нашла, оказалось неудачным.
Да, может быть, Лонерин и соврал, но у него не было причины на это, тогда как у Гильдии было множество доводов, чтобы скрывать правду. Нет, Лонерин сказал правду. Она знала это. Значит, ее состояние не улучшилось, зверь все чаще поднимал голову, он с каждым днем чувствовал себя все сильнее и сильнее. Мысль о бесполезности этих месяцев поразила ее, как удар кинжала в живот, и довела до рыданий. Боль последнего времени, то одичание, до которого она дошла, принесение в жертву того человека… все напрасно, все это было плодом ужасного обмана.
Но теперь она знала. Теперь у нее не было больше никаких сомнений. Она может найти способ…
Она могла бы разрушить это место, убить Иешоля и похоронить под обломками культ Тенаара и Астера.
Следующим вечером она решила, что уже нельзя медлить. Первым делом следовало найти комнаты стражей: если Гильдия что-то и замышляет (а Дубэ подозревала это), то все ответы могут быть только там.
Посреди ночи, накинув свой единственный плащ, она снова отправилась в Большой зал. Голова Дубэ продолжала кружиться, и зверь из бездны настойчиво нашептывал, но Дубэ ничто не смогло бы остановить.
Как и накануне вечером, она отправилась к бассейнам. Она нашла узкое пространство между двумя статуями. Темнота была кромешная. Дубэ наклонилась, чтобы войти в это подобие щели, пытаясь привыкнуть к темноте. Сначала перед ней был только мрак, потом она начала различать неясные очертания чего-то, стоявшего перед ней. Это была статуя, наверное, та самая, о которой говорил Шерва, но она отличалась от той, что стояла в храме. По бокам у нее были два крыла, у головы — нечто вроде клюва, а тело было тонкое, похожее на змеиное.
Дубэ провела пальцами по светлой и гладкой поверхности статуи, и сделала это крайне внимательно. Она ощупала каждый выступ, каждое маленькое углубление, дергала за большие шипы, но все было бесполезно. Казалось, ничто не может привести механизм в действие.
Часы проходили без всякого результата, пока она не заметила, что уже поздно. Послышалось тихое шарканье по лестнице. Она затаилась, но никто не появился. Дубэ вовремя поняла, что шум шел не из зала, а из-за спины статуи, как раз оттуда, куда она и хотела попасть. Это был шум шагов того, кто спускался по лестнице.
Дубэ отпрыгнула, вышла из ниши и спряталась в другом темном углу.
Она отчетливо увидела, как статуя василиска повернулась вокруг своей оси и открылось небольшое освещенное пространство. Оттуда вышел человек. Это была одна из стражей, с пуговицами зеленого цвета. Дубэ чувствовала нарастающую ярость. Она была в одном шаге от своей цели, но не могла туда попасть.
Она вернулась на следующий день, и снова — то же самое. Она была уверена, что прошлой ночью ничего не упустила, но проверила все с самого начала. И ничего не обнаружила. Статуя стояла совершенно
