котором содержался странный, непонятный ей намек.
— Дубэ, выйди.
Девочка резко повернулась к Учителю:
— Зачем?
— Потому что у меня дела! — со злостью ответил он. — Прекрати задавать вопросы в ответ на мои приказы, поняла? Я — учитель, а ты — глупая ученица. Делай, что тебе говорят и беспрекословно.
Дубэ почувствовала себя униженной из-за этой вспышки гнева, но не могла не подчиниться и ушла.
— Не показывайся раньше чем через два часа!
Она кивнула, постояла на пороге, а потом затворила за собой дверь.
Уже семь лет Дубэ провела вместе с Учителем. Все у них было поровну: семь лет они всегда спали в одном доме, ели вместе, жили в одной комнате в гостиницах, в пещерах и в самых невероятных домах. Она любила его, он был для нее центром вселенной. Но за семь лет она так и не узнала, как его зовут. Для нее он всегда оставался лишь Учителем.
Теперь, неожиданно, пришел странный человек, которого ненавидит Учитель, некто из Гильдии (ей казалось, что она правильно поняла), и называет Учителя по имени. Значит, его имя — Сарнек. Дубэ чертила пальцем на песке и неотступно выводила это имя. Сарнек. Сарнек. Какой-то незнакомец знал его имя, а она — нет. Что он хочет от них? Кто он? Почему Учитель выгнал ее, чтобы поговорить с ним, и к тому же с такой резкостью? Нет, не Учитель. Сарнек.
Дубэ резко вскочила. Она почувствовала себя обозленной, преданной, испуганной. Она побежала к морю.
На песке осталась надпись.
— Достаточно церемоний и ненужной болтовни.
Сарнек и пришедший пили какой-то напиток, усевшись друг перед другом. Человек, казалось, расслабился, а Сарнек продолжал чувствовать себя напряженным, озабоченным, рука его все время была рядом с кинжалом.
— Ты остался в одиночестве, Сарнек. Говорят, что годы и опыт меняют человека, но мне кажется, что к тебе это не относится.
— Говори, что ты хочешь, и уходи.
— Я уже сказал тебе. Гильдия хочет тебя простить.
— Я вам не верю.
— Мы не мстительны, запомни это.
— Вы охотились за мной все эти годы, думаешь, я этого не замечал? Мне приходилось голодать, только бы вы не схватили меня. Только небольшие работы, я всегда старался быть незамеченным…
— Когда ты покидал нас, должен был знать, что так и будет всегда.
— Я знаю, что для вас я остаюсь позором, грязным пятном на вашем белоснежном замысле. Я ошибаюсь или я пока единственный, кто ускользнул у вас из-под носа?
Сарнек со злостью улыбнулся, а человек, казалось, нимало не смутился.
— Прошлое есть прошлое, и оно нас не интересует. Теперь ты — проситель, со всеми вытекающими последствиями. Тенаар сможет ответить тебе на предательство. Место таких, как ты, в самой черной бездне преисподней.
— Не пытайся мне угрожать своими фанатическими выдумками.
Человек сбросил чашку со стола, и немного настойки пролилось на деревянный пол.
— Если ты будешь продолжать так, то я никогда не уйду, а ты этого не хочешь, правда?
— Уйдешь.
Человек взял себя в руки.
— Как я говорил тебе, мы больше тобой не интересуемся. Для нас ты окончательно потерян. Не будем скрывать: если мы тебя и искали все эти годы, то, конечно, не для того, чтобы убедить вернуться, а для того, чтобы убить.
— Ты действительно мне льстишь. А что могло измениться за это время?
— Девочка.
Выражение лица Сарнека неожиданно стало злобным. Улыбка с его лица исчезла, он рассвирепел.
— Не впутывай ее во все это.
Человек пропустил мимо ушей слова Сарнека.
— Она — дитя смерти, ты это знаешь. Она нерасторжимо связана с Тенааром. Мало того, ты обучил ее нашему делу. И ты гноишь ее здесь… семь лет, а она еще не начинала свою работу наемного убийцы.
— Оставь ее в покое, — прорычал Сарнек. — Она — не ваша, она — моя.
Человек усмехнулся:
— Я говорил, что ничего не изменилось. Женщины по-прежнему губят тебя…
Сарнек стремительно схватил его рукой за горло.
— Замолчи.
Человек не перестал усмехаться, но поднял руку в знак примирения. Сарнек отпустил его.
— Ты не можешь отрицать очевидного! Даже такой маловерующий, как ты, не может не видеть: Дубэ принадлежит Тенаару. Ты не признаешь судьбы? То, как она совершила убийство, то, что она встретилась с тобой…
— Это чистая случайность. Я не хотел оставлять ее у себя.
Человек раздраженно махнул рукой:
— Ты совсем не хочешь думать. Согласен, я знаю, что ты давно отринул нашу веру, и нет никакого смысла в том, чтобы пытаться переубедить тебя. Давай заключим соглашение. Гильдия простит тебя, если ты отдашь Дубэ.
Сарнек горько усмехнулся:
— Ни за что на свете.
— У тебя нет выбора, Сарнек. Не отдашь — я приду сюда, убью тебя и заберу ее. Вот и все.
— Если тебе удастся… а я уверяю тебя, что это не так-то просто. Я всегда был лучшим убийцей, чем ты.
— Ты знаешь, что если Гильдия задумывает смерть кого-либо, то не остается никакой надежды. Если ты не отдашь нам Дубэ, мы сами возьмем ее, а ты кончишь свои дни так, как и представить себе не можешь…
— Нет! Я никогда не позволю вам наложить на нее руки и никогда не отдам ее на те мучения, которые перенес я сам.
Сарнек с ненавистью посмотрел на него, и человек казался почти испуганным.
— Даю тебе два дня на раздумья. Потом увидимся.
Человек встал.
— Подумай хорошенько, Сарнек. Ты был одним из победителей, тебе известно, сколько способов убить человека мы знаем.
Человек вышел, не попрощавшись, и оставил Сарнека одного. Тот сидел за столом и в ярости ломал руки.
— Проклятье… проклятье!
Учитель вышел из дому и решительно направился к Дубэ, она сразу же поняла, что случилось нечто серьезное.
— Собирай вещи, завтра утром мы уходим.
— Что случилось? — спросила она его со страхом.
— Делай, что я тебе говорю, и хватит. Ты получишь эти проклятые объяснения, когда настанет время.
