старого товарища из Дома. Мы были знакомы с детства, может быть, я ненавидел его, а он ненавидел меня, но мы росли вместе. Я убил его, потому что он хотел увести тебя с собой, а ты не заслужила такой судьбы, как моя. Но убить кого-то из Гильдии нельзя безнаказанно. За мной пришли бы другие, они не оставили бы меня в покое, никогда и нигде. Я не в силах был перенести эту войну. Я не могу снова бороться за свою душу с Гильдией. Но если я уйду, то ты сможешь бежать, и я не буду для тебя лишним грузом. Конечно, тебя станут искать, но без меня будет легче скрыться. Потому что они хорошо знают меня, но не тебя. Если я уйду, ты освободишься.
Дубэ! Ты — самое лучшее, что было у меня за эти годы. Я нашел тебя, когда сам был в отчаянии. Только годом раньше я оставил Гильдию. Мне очень трудно было уйти. Я вырос среди них и знал только убийства и культ Тенаара. Я родился от одной из жриц Гильдии и никогда не знал своих родителей. Меня вырастили убийцы, с одной только целью — сделать меня оружием. Долгие годы, с детства и до зрелого возраста, я делал только то, что они мне приказывали, считая их указания правильными, священными.
Мне доставляло удовольствие убивать, я чувствовал себя сильным, не нуждался в нормальной человеческой жизни. В Гильдии у меня было все, что нужно.
Это проклятие прекратилось из-за одной женщины. В Гильдии не признают любви, но род убийц должен продолжаться.
Она тоже была жрица. А жрицы существуют только для одного: рожать детей для Тенаара. Когда они достигают того возраста, когда становятся бесплодными, их убивают. Но до тех пор, каждые два года, они должны производить на свет ребенка. Если этого не происходит, их тоже убивают.
Она была обычной девушкой, ничего собой не представлявшей. В Гильдии полно женщин намного более красивых, более жестоких и более смелых. До меня у нее было два ребенка, которых отняли, как только они родились. Она не огорчалась, знала, что такова ее судьба. Вторые роды были очень трудными, жрец сказал ей, что только благодаря чуду она сможет иметь еще детей. Она не сказала об этом никому.
Не знаю почему, но я влюбился в нее. Она была простодушной — может быть, поэтому. Она была невинной, я никогда не был таким и даже не знал, что это такое. Она убила, будучи девочкой, до того как стала жрицей, но, несмотря на это, сохранила какую-то необъяснимую чистоту, которая очаровала меня. Мы сошлись с ней, и я все время ждал, когда увижу ее, идущую по Дому, рассеянную, погруженную в свои мысли. Она тоже любила меня, нежно и ласково, чем еще больше очаровывала.
В течение месяца она все еще не была беременна, потом прошел еще один месяц, затем другой. Четыре месяца она оставалась бесплодной, хотя мы встречались каждый вечер. Поначалу меня это не интересовало, я был счастлив. Чем дольше она оставалась бесплодной, тем больше времени мы могли проводить вместе. Однако вскоре Верховный Страж вызвал меня и сказал, что жрица, которая не рожает детей, бесполезна, и, если она в ближайшие два месяца не забеременеет, ее убьют.
Нас охватило отчаяние. Мы встречались, со страхом думая, что каждый раз — последний. Она так и не забеременела в два следующих месяца. Она призналась мне в том, что сказал ей жрец год назад, в слезах сказала, что она пропала и для нее все кончено. Я знал, что меня ждет: мне придется ее убить, так требовали правила.
Мы решили бежать. На самом деле это я решил за нас обоих. Она была привязана к этому месту из- за какой-то странной благодарности. Она была дитя смерти, ее мать умерла при родах, а Гильдия подобрала ее еще в младенческом возрасте, когда у нее никого на свете не осталось.
Я убедил ее, продумал все до мельчайших деталей. Любовь странным образом изменила мое будущее, практически избавив от убеждений, связанных с Гильдией и убийством. Я не хотел больше быть победителем, не хотел больше приносить дары Тенаару. Я хотел только мирно жить вместе с этой женщиной.
Мы убежали ночью. От Гильдии нелегко сбежать, но мы все-таки попытались. Однако она плохо себя чувствовала, не знаю точно, что с ней было. Когда мы бежали, она упала, и они быстро нас поймали. Не знаю, что со мной случилось. Каждый раз, когда вспоминаю об этом, мне становится плохо. Мои ноги оказались сильнее моего сердца. Я убежал. И не остановился, чтобы спасти ее. Мои проклятые ноги несли меня прочь от нее, вперед, к моему жалкому существованию.
Впоследствии я пытался найти ее, пытался спасти, но нашел только ее труп, среди других трупов, в той яме, куда Гильдия выбрасывает своих жертв. Я оставил ее умирать, понимаешь? Единственную женщину, которую когда-либо любил. Я оставил ее умирать от страха, из-за желания дурацкой свободы, которой никогда не воспользовался.
К тому моменту, когда я встретил тебя, с тех пор прошел год. Я не хотел никого видеть рядом с собой, ты хорошо знаешь это. Я уже начал умирать. То, что я был с тобой, дало мне силы дожить до сегодняшнего дня. Ты долгое время была смыслом моей жизни, ты была моей надеждой. Однако я еще один раз ошибся. Вся моя жизнь — ошибка, и расплачиваются за нее всегда те, которых я люблю. Я не должен был брать тебя с собой. Я должен был понять по тому взгляду, которым ты смотрела на меня, когда я в первый раз спас тебя, и потом, когда ты смотрела на меня с восхищением. Я бесконечно нуждался в тебе, нестерпимо. Мне нужна была твоя жизнь, чтобы пробудить мою, мне нужно было твое обожание, чтобы чувствовать, что я еще на что-то способен.
Приручить тебя, воспользоваться твоей невинностью было бы непростительным грехом, тем, чего делать нельзя. Я вынудил тебя убивать, передал тебе свою судьбу, связанную со смертью, соединил тебя с ней только для того, чтобы не чувствовать себя одиноким в своем горе, только чтобы заставить призрак вернуться.
Каждый раз, когда я смотрел на тебя, я вспоминал ее. Когда ты была маленькой, то была той дочерью, которая у нас с ней не родилась, дочерью, с которой, быть может, нам позволено было бы жить вместе. Позже в твоих глазах я видел ее глаза, в моем сознании ты все больше становилась похожей на нее. Когда я увидел, что ты любишь меня, когда ты сама сказала мне об этом, я снова вспоминал ее, и ужасные мысли приходили мне в голову. Я думал, что люблю тебя. Люблю ее в твоем лице. И это — еще одна причина, по которой я должен был уйти.
Я связываю тебя цепями, Дубэ, я — твоя гибель. Но ты должна быть свободной, как была тогда, когда я встретил тебя, хотя ты и говоришь, что я для тебя все, что без меня ты погибнешь. Забудь ту любовь, которую ты испытываешь ко мне, будут другие мужчины, которых ты полюбишь и которые смогут полюбить тебя за то, что ты такая, какая есть, а не за то, что увидят в тебе свое воспоминание.
Теперь я умираю, и все возвращается на свои места. Я возвращаю тебе твою свободу, снова делаю тебя нормальным человеком. Именно поэтому я хотел, чтобы ты сама сделала это, поэтому я подложил бархатный листок в припарку. Я хотел умереть от твоей руки, чтобы это сделала ты, которую я так люблю. Запомни этот ужас навсегда. Я не хочу, чтобы ты становилась наемным убийцей. Сейчас ты подумаешь, что у тебя нет выбора, что ты только и умеешь убивать, но это — неправда, неправда! Ты должна поклясться мне, Дубэ, ты должна поклясться мне, что никогда не будешь этого делать. Эта работа — не для тебя. Судьбы не существует, Дубэ, не существует вовсе. Все эти глупости о детях смерти, о Тенааре, который выбирает своих жертв и своих святых, все это — идиотизм. Выбирая свой путь, каждый может изменить свою историю. По крайней мере, ты можешь это сделать.
Дубэ, прошу тебя, и это — мое последнее желание. Если ты станешь наемным убийцей, то кончишь, как я: тебя будет пожирать усталость, смерть внутри тебя, и однажды ты тоже станешь искать ту траву, которая принесет тебе быструю и безболезненную смерть.
Сделай так, чтобы Гильдия нашла мой труп. Они должны знать, что я умер. А ты беги, измени свою жизнь и возьми себе другое имя. В первое время тебе придется приложить много сил, чтобы твои следы затерялись, но потом, через некоторое время, ты сможешь где-то поселиться и начать все сначала.
Я верю в тебя. Я ухожу спокойно, потому что знаю — ты это сделаешь. Если только ты захочешь, если сожжешь все мосты, то ты это сделаешь.
Забудь обо мне, Дубэ, забудь обо мне и прости меня, если сможешь.
Дубэ сидела в пещере. Письмо лежало на ее коленях. Сначала она прочитала его на одном дыхании, гладя те листы, к которым Учитель прикасался своими руками, разглядывая его почерк — все, что осталось от него. Потом она снова и снова перечитала его.
