Ее голос задрожал, и всадник понял, что ее требование — не каприз. Она чего-то боится. Он научился верить в нее и в ее умение сохранять спокойствие даже в самых трудных ситуациях. Если она потеряла контроль над собой, значит, произошло что-то очень серьезное.
— Что случилось?
Теана взглянула на него. Ее лицо по-прежнему искажал ужас.
— В Земле Ветра происходит что-то страшное. Что-то невообразимое. Я кое-что нашла в своих магических книгах… Этот эльф сошел с ума. Мы должны его остановить!
Теана положила руки на плечи всаднику. Все ее тело дрожало.
— Мы вылетаем немедленно, — сказал всадник. — Желаете ли, чтобы я послал гонца?
— Нет, нет! — ответила Теана. — Всем, кому нужно, я пошлю сообщение с помощью магии. А теперь в путь! Сейчас же, сию минуту!
— Дайте мне время подготовить Тхалу и собрать для вас хотя бы небольшой эскорт.
Теана схватила его за руки:
— Мы должны вылететь не позже чем через час. Это вопрос жизни и смерти! — И Теана умоляюще посмотрела на всадника.
Он кивнул и быстро вышел из зала.
Несколько мгновений Теана продолжала стоять неподвижно. Ей вдруг показалось, что Всплывший Мир сжался вокруг нее и превратился в ловушку, из которой нет выхода.
«Что я могу сделать сейчас? Что?»
Она не знала, сколько времени осталось. Может быть, у нее нет даже одного дня. И Калта нет рядом: он переехал обратно в Макрат, который недавно был отвоеван и вернулся в руки законных властей.
Она одна и совершенно не знает, что происходит на войне. Где сейчас проходит фронт? Сколько земли Крисс сумел захватить и сколько утратил? Теана уже неделю не имела никаких новостей о Дубэ. А Дубэ, конечно, знает все это.
«Дубэ! Только Дубэ может помочь. Она и мои люди в Земле Ветра. Может быть, они в силах что-то сделать».
Нужно было применить заклинание связи. У Теаны были с собой пергамент и чернильница с пером. Она достала их и здесь же, прижав пергамент к стене, начала писать, стараясь, чтобы почерк был разборчивым. Но ее рука дрожала, и пришлось начинать снова. Закончив, она вызвала магический огонь, сожгла в нем пергамент и помолилась, чтобы ее письмо прибыло вовремя и Дубэ сразу же взялась за дело, потому что на этот раз надежды спастись было очень мало.
Потом она взяла другой лист пергамента и написала письмо своим людям, жившим в Земле Ветра.
Фиолетовый магический дым постепенно растворился в воздухе над ее головой. Заклинание подействовало, и слова, которые Теана доверила бумаге, мгновенно преодолели расстояние, отделявшее ее от подруги. Они пронеслись над Большой Землей, пересекли ее границу, пролетели над вражеской территорией и оказались над линией фронта, а оттуда долетели до лагеря, где, как было известно Теане, находилась Дубэ.
Маленькое плотное облачко дыма сгустилось в палатке королевы. Но некому было превратить этот дым в слова и с помощью магии напечатать на бумаге отчаянную мольбу Верховной Жрицы. Весь лагерь был в тревоге: Баол только что сообщил, что королевы нет в ее кровати.
В то утро, когда Теана послала это письмо, был установлен последний обелиск. Деревня, где это произошло, была всего лишь кучкой жалких хижин, затерявшейся среди обширной равнины на границе Земли Ветра и Земли Воды. Солдаты Крисса плохо понимали, зачем их посылают умирать ради этой деревушки. Это была одна из множества загадок бесконечной войны. Но тот, кто шел за Криссом, должен был полностью доверять ему, подчиняться и не задавать вопросов. Поэтому солдаты снова пролили свою кровь. Жители Всплывшего Мира отчаянно защищали этот клочок земли, возможно, потому, что связывали с ним свои последние надежды на спасение Земли Ветра. Или им казалось, что они еще не полностью побеждены? Только прибытие короля решило исход сражения в пользу эльфов.
С недавних пор Крисс не участвовал в сражениях сам, поэтому его приезд эльфы восприняли как благословение, и одно его присутствие подняло их дух. Увидев своего короля, эльфы вспомнили, для чего они сражаются, и вместе с ним почувствовали себя непобедимыми. Его размеренные изящные жесты без слов убеждали всех, что для него достижима любая цель и что кровопролитный поход, от которого уже слабели их души, может закончиться только ослепительной победой. Деревня была взята за два дня.
В честь победы был устроен большой праздник, и на нем, среди своих пьяных солдат, в присутствии Сана, который, как всегда, был с ним рядом, Крисс объявил:
— Завтра будет проведена церемония установки последнего обелиска. Приглашаю вас всех на торжество.
Церемония была торжественной. Два солдата вырыли яму для основания обелиска и установили его. Это был тонкий металлический шпиль высотой чуть больше локтя. Внутри он был пустым, поэтому один человек без труда мог его нести. Жрец прочитал молитву, освятившую обелиск. Никто не понимал, какой в этом смысл, но в глубине сердца знали, что совершается огромное событие. Казалось, происходит нечто необратимое. Даже воздух дрожал. Собравшиеся не смогли бы точно описать свои чувства, но их сердца трепетали.
Дело было главным образом во взгляде Крисса. Король сидел на простом табурете. На нем были обычные доспехи. Если бы не его величавая осанка и сверхъестественная красота, его можно было бы принять за обычного солдата. Когда обелиск поднимался над землей, блестя в тусклом свете этого пасмурного дня, глаза короля горели огнем глубокого и очень личного чувства. Он дрожал от волнения, и некоторые участники церемонии даже говорили, что в уголках его глаз блестели слезы. Внезапно все поняли: то, что происходит, навсегда изменит их судьбу.
У ворот деревни короля ожидал Сан. Амхал хорошо помнил это селение: оно стояло на той дороге, по которой он когда-то шел вместе с Адхарой в Землю Воды. Те дни казались ему далекими, как сон, и к тому же остались в другой жизни. Когда он вспоминал это путешествие, все возникало перед ним словно в тумане — все, кроме нее.
О Сирен — Амхал упрямо продолжал называть ее так в своих мыслях, как будто от этого слова она становилась для него менее близкой, — он помнил все. Помнил запах ее кожи и волос, когда она прижималась к нему на спине Джамили, и глубину ее взгляда. От этих воспоминаний его пронзала жгучая пульсирующая боль. Боль, которую он не должен был чувствовать.
Он был уверен, что, снова оказавшись рядом с Саном, перестанет видеть сны. Он был уверен, что возвращение домой, к наставнику, который стал для него братом, уже само по себе избавит его от всех тревог. Но этого не произошло. Все время, пока он ехал к этой затерянной в глуши деревне, он по-прежнему видел сны — точней, один и тот же сон. Ему снилась она, прекрасная и ужасная. Она несла в дар все чувства, которые существуют в мире, — ненависть, любовь, страх… От одного взгляда на нее он чувствовал ужас — и в то же время безумно, вопреки рассудку, желал ее. В этот момент он просыпался с громким криком. Самым странным было то, что сон всегда сопровождался болью в груди: медальон ее обжигал. Амхал заметил, что медальон теперь пульсирует не так, как всегда, и светится слабей. Его охватил нестерпимый ужас. От этой вещи зависело единственное, что делало для него жизнь терпимой, — блаженное бесчувствие, в которое он стремился возвратиться как можно скорей. Если с медальоном что- нибудь случится, он станет прежним испуганным Амхалом. А в таком состоянии он уже не сможет жить.
Но Амхал заметил в медальоне еще одно изменение, и оно помогло ему обрести обычное хладнокровие. По краям медальона появились маленькие металлические отростки, похожие на изогнутые корешки. И они врастали в кожу груди.
Увидев это, Амхал встревожился, но почувствовал себя уверенней: медальон жив. Талисман действует на него, даже становится частью его тела, а раз так, ему больше нечего бояться. Может быть, сны и тревога, которую они у него вызывали, — единственное, что осталось от его человеческой природы, отчаянная попытка его души сопротивляться. Может быть, скоро они исчезнут и оставят ему в дар добровольное рабство — беспрекословное подчинение Криссу, которое избавило его от тяжелой
