— Все люди делают то, что хотят?
— Тот, кто достаточно силен для этого — да, — отвечал Лайо и думал о Ниал.
— Все люди такие, как ты?
— К счастью, нет.
— Почему ты дрожишь?
— Мне страшно.
— Что такое страх?
— Это то, что охватывает тебя во время битвы, когда ты сражаешься.
— Когда я сражаюсь, я ни о чем не думаю. Я должен только убивать.
— Ты не боишься смерти?
— А зачем? Нет никакой разницы между жизнью и смертью, — отвечал Врашта.
— Тебе нравится убивать? — спросил Лайо.
— Не знаю. Не то чтобы мне что-то нравилось или не нравилось. Это — только приказы. — Он на мгновение замолчал, задумавшись. — Некоторые из нас, неправильные, не любят убивать. Не хотят этого делать. Подчиняются приказам, как и все другие, но они не такие жестокие. Правда, если об этом узнают, их убивают. Они плачут, когда умирают, но говорят, что лучше умереть, чем жить.
— Все любят что-то одно больше другого. Тебе не нравится мазать меня мазью? А вот мне кажется, что нравится.
— Не знаю. Может быть.
— Я делаю это для одного человека, — сказал однажды вечером Лайо фаммину в горячечном бреду. — Тот, кто мучает меня, прав, я делаю это только для того, чтобы защитить одного человека.
— Ради кого ты это делаешь? — спросил Врашта.
— Ради одной подруги, ради человека, которым дорожу больше всего на свете.
— Что такое подруга?
— Это тот человек, без которого ты не можешь обойтись, тот, кому ты желаешь добра, тот, с которым тебе хорошо, — сказал в бреду Лайо сквозь стоны.
— Ты — мой друг, — сделал вывод Врашта.
Всю ночь фаммин сидел рядом с Лайо, хотя ему не приказывали. Юноша много раз повторял имена Ниал и Сеннара, и его голос долетал до существа, которое не должно было этого услышать.
На следующий день Врашту вызвали к командиру.
— Я хочу, чтобы ты помог убежать этому мальчишке.
Врашта не стал искать смысла в происходящем: это был приказ, а фаммин не может нарушить приказ.
— Ты скажешь ему, что хочешь вместе с ним отправиться к его друзьям. Он поведет тебя, а когда ты найдешь их — убьешь.
Фаммин молчал, взволнованный своими первыми сомнениями. Он почувствовал, что не хочет убивать Лайо: тот был его другом, а для друзей совершаются великие поступки и — уж точно — их не убивают.
— Что тебя разобрало? — спросил мужчина, внимательно посмотрев на Врашту. — Не скажешь ли теперь и ты, что не желаешь их убивать? Не стал ли ты тоже одним из неправильных?
— Я сделаю, как ты сказал, — ответил Врашта. Это был приказ, а он не обсуждается.
Сидящий человек расслабился:
— Заставь его поверить, что хочешь ему помочь. Он — дурак, он попадется на удочку. Не убивай его, пока он не приведет тебя к своим друзьям. Тогда можешь уничтожить их, как тебе вздумается.
У Врашты появилось какое-то неприятное ощущение в области желудка, но он опять ответил, что все выполнит.
Это неприятное ощущение не покидало его, когда немного позже фаммин вошел в камеру Лайо. Он открыл дверь и увидел юношу, прислонившегося к стене и опустившего голову на грудь. Его опять истязали. Была глубокая ночь, командир приказал Враште прийти после заката солнца и осторожно вывести Лайо из тюрьмы, чтобы тот не сомневался, что побег действительно тайный.
Врашта приблизился к Лайо и потрепал его по плечу. Лайо открыл глаза, его лицо оживилось при виде фаммина.
— Ты пришел лечить меня?
Неприятное ощущение в желудке усилилось, оно сдавливало Враште горло. Фаммин спрашивал себя: что это за странное чувство, которого он никогда не испытывал, но не знал, что ответить. Он говорил с Лайо, как ему приказал командир.
— Я помогу тебе бежать.
Произнося это, Врашта снимал цепи, которыми Лайо был прикован к стене. Юноша ошеломленно смотрел на фаммина.
— Тебе дали такой приказ? — наконец догадался Лайо.
Врашта был озадачен.
— Нет, я поступаю так, потому что хочу этого, — сказал он в конце концов. В каком-то смысле это было правдой. Он хотел, чтобы Лайо было хорошо, он хотел, чтобы его перестали мучить, чтобы, выбравшись отсюда, юноша перестал страдать.
— Тебя убьют, если ты сделаешь что-то подобное, — сказал оруженосец. Он отстранил Врашту свободной рукой. — Оставь меня.
Фаммин был удивлен. Этого командир не предвидел.
— Но я пойду с тобой и отнесу тебя к твоей подруге. Мне ничего не сделают.
Тогда Лайо согласился. Врашта освободил его от цепей, завернул в мешок, закинул за плечи и начал искать выход из тюрьмы. Он все делал, как ему сказал командир: действовал украдкой, осторожно, но его старания были напрасны: юноша доверчиво задремал у него на плече.
На следующее утро Лайо проснулся и удивился: он лежал у дерева и прикрывал глаза от яркого света, освещавшего место, в котором он находился. У него ныло все тело, спина горела. Лайо поднял руки и увидел, что они почти целиком забинтованы. Вероятно, Врашта перевязал их. Лайо обернулся: фаммин лежал рядом с ним и смотрел на него. Юноша ответил ему признательной улыбкой.
— Если хочешь, я могу отвести тебя к твоим друзьям, — сказал Врашта.
— Они ушли на два дня раньше меня, я не знаю, где они могут быть. Не представляю, как нам их догнать, — ответил Лайо.
— У меня хороший нюх. Если ты дашь какую-нибудь их вещь, то, чем они пользовались больше одного раза…
Лайо был ошеломлен, он с трудом мог собрать мысли, поэтому ему понадобилось какое-то время, чтобы вспомнить о сумке с деньгами. Ниал часто прикасалась к ней во время путешествия. Он попытался взять сумку, но почувствовал острую боль во всем теле.
Врашта заботливо подошел к нему:
— Тебе больно?
— У меня была сумка, которой пользовалась моя подруга, но я не могу дотянуться до нее. Она, наверное, под моей курткой.
Удивленный Врашта закивал.
Тут Лайо вспомнил о письме Ниал и мысленно сам себя выругал. Если Врашта знал о сумке, он должен был знать также и о пергаменте. Было очевидно, что пытавший его человек нашел пергамент. Вероятно, благодаря письму он понял, что на этой Земле могут быть и другие враги.
Врашта осторожно взял сумку. Она была пустой и выпачканной кровью. Фаммин приблизил ее к носу, понюхал.
— Они здесь не проходили, придется долго искать, — произнес он.
Этим утром они остались на равнине, так как Лайо слишком устал, чтобы идти дальше. Врашта снова лечил его, нашел воды, принес еду, был улыбчив и заботлив.
