племянница положила себе то же самое. Точно хотела продемонстрировать тетке, что окончательно порвала с братством вегетарианцев. Но это уже не обрадовало женщину. Сперва она сделала жуткое открытие об истинной сущности Рязанцева. А следом, не давая Полине времени справиться с первой бедой, нахлынула вторая — правда о Николае. И тогда же неожиданно кончился запас прочности и сил. У нее все окоченело в груди.
Света принесла таблетку аспирина и стакан воды. Покорно Полина приняла лекарство и снова устремила взгляд на улицу.
В прихожей подал голос телефон. Автоматически Полина встала и пошла к нему, напрочь забыв, что нарушает свой собственный запрет на принятие звонков.
— Светочка, я знаю, это ты, — Родион говорил торопливо, взахлеб, глотая окончания. Видимо, боялся, что трубку сейчас положат. — Тетушка небось мокнет где-нибудь. Все преступников ловит.
Она того… Это… Светочка, спровадь ее как-нибудь.
Я тебе все объясню; И с этим наездом утрясем.
Отец Анастасий хорошего свидетеля найдет. Все устроится…
— Вряд ли, — оборвала его причитания Полина, крикнула в комнату:
— Света! Господин Минеев звонит! Будешь с ним разговаривать?
— Нет! — быстро испуганно ответила девушка.
— Не хочет вас ни слышать, ни видеть, — усмехнулась Полина. — И вот еще что. Ничего у вас там не образуется. Потому что я уже точно знаю, кто в секте Голова, и кто Володю убил — тоже.
Родион как-то странно хрипнул, точно Полина, нарушая все земные законы, ухитрилась причинить ему сильную физическую боль. Минеев быстро бросил трубку. А Полина долго еще смотрела на телефон. Зачем ляпнула про Голову? Предупредила негодяев. Полина вернулась на кухню и бессмысленно уставилась на улицу, где по-прежнему орудовал дизайнер дождь.
На другое утро женщина проснулась с более ясной головой. Вспомнив свой вчерашний разговор с Минеевым, сказала племяннице:
— Выходит, у них еще один свидетель запасен.
Прямо мастера преступного дела. Надо бы к этому Проше съездить…
— Я с тобою.
— Сама управлюсь.
Светлана с тоскою посмотрела на женщину.
И та поняла, что племяннице совсем не хочется сидеть одной в квартире и маяться в ожидании тетки.
— Хотя… Без тебя я его долго буду искать.
И еще неизвестно, станет ли Прохор разговаривать с незнакомой теткой. Собирайся.
Проша с матерью-алкоголичкой жил в общежитии ткацкой фабрики. Несколько лет назад здание попало в список аварийных. Однако из-за отсутствия в Старом Бору лишних квадратных метров и даже сантиметров жилых площадей людей никуда не выселили. Так они и бедовали в пропахшем сыростью ветхом курятнике. ,.,…
Поднимаясь по крутой загаженной лестнице, Светлана вздохнула:
— Только бы матери Прошкиной дома не было.
А то так накричит, что мы двери не сразу найдем. Раз Отец Анастасий к Проше зачем-то Мошку послал…
— Мошку?
Светлана смутилась.
— Ага. Вообще-то у нас по кличкам запрещали обращаться. Но Ирка сама сказала, когда в общине появилась: «Я — Мошка. Меня так все с детства зовут».
— — Маленькая, что ли?
— Да нет. У нее просто нос веснушками усеян.
А над губою, — Светлана постучала в облезлую дверь, — такая странная родинка, как… Проша!
Здравствуй.
На пороге стоял очень худой, подвижный темноглазый мальчик. Он приветливо улыбнулся гостям:
— Я сейчас. Ленку только на диване как следует пристрою, чтоб не упала.
Мальчик снова скрылся в комнате.
— Это его сестренка. Младшая, — торопливо пояснила Светлана. — Проша за Нею присматривает. Больше некому.
Из приоткрытой двери плыл тяжелый запах грязной одежды и перегара и доносился деланно сердитый голос Проши: «Я сказал: сиди и ни с места. Сейчас вернусь». Через минуту мальчик опять появился на пороге. Состроил озабоченное лицо:
«Вертится, точно как я за партой в школе. Не хочет смирно сидеть. Только и гляди за нею».
— А мамки нету твоей?
— Ушла. На подработку, — на мгновение его открытое оживленное лицо стало замкнутым и хмурым.
— Проша, мы к тебе вот зачем, — начала Свет-Яана. — Это тетя моя — Полина Александровна.
Да. Помнишь, в начале апреля я в машине сидела?
А ты ко мне подошел.
— Вечером? Конечно, помню. Дождь еще начался. Я вымок, как собака. Замерз. Меня отец Анастасий и Родион сходить попросили. Сказали: «Где-то полдевятого Света подъедет за листовками. Но ты раньше приди и где-нибудь в стороне постой, пока она там будет. И уходи, только когда уедет».
Родион еще сказал: «А то я беспокоюсь, как бы ее кто не обидел». Ну что? Я все так и сделал. Пришел. Тебя еще не было. То у киоска ходил — ноги отвалились. А потом Егор подвалил и все отменил:
«Родион не приедет». Я к тебе подошел и домой побежал.
Из-за полуоткрытой двери донесся плач. Проша бросил обеспокоенный взгляд в сторону комнаты:
— Во как ревет. Соседка говорит: артисткой будет.
— А ты про тот вечер ничего не путаешь? — спросила Полина.
Мальчик, вопреки ее прогнозам, ни капельки не терялся перед незнакомой тетей. Улыбнулся:
— Не-а. Все так и было, как сказал. У меня память природная. Учителя говорят. Вера Ванна, классная, все вздыхает: «Пропадешь ты, Проша».
Ничего. Не пропадем.
Мальчик снова бросил обеспокоенный взгляд на дверь, плач за которой усилился.
— Спасибо тебе, Проша', — кивнула Светлана.
Полина мгновение колебалась. Слегка покраснела, торопливо полезла в кошелек и достала пятьдесят рублей.
— Вот. Возьми…
Женщина замялась, хотела сказать: «Купи конфет сестренке», но вовремя сообразила, что у маленьких хозяев вряд ли есть хлеб. Ласково дотронулась до плеча паренька: «Ты нам очень помог».
— Вот и все, — произнесла Полина, садясь в машину. — Конечно, свидетель этот для милиции незначительный. Ребенок, да еще и из пьющей семьи. Но он и есть твое алиби. Понимаешь?
— Значит, мы можем рассказать Егорычеву, что ездила я?
— Не знаю. Все-таки мне кажется, что пока это лучше не делать.
Женщины подошли к подъезду своего дома.
И тут дверца синей, видавшей виды «Лады» распахнулась, и появился Егорычев собственной персоной.
— Ну вы, Полина Александровна, ушли в глубокое подполье. На звонки не отвечаете. Дверь не открываете. Я уж грешным делом подумал: не ударились ли вы в бега?
Мент смеялся, но глаза его оставались холодными, стерегущими.
— Только собираюсь, — в тон ему ответила Полина. — Вы к нам или к Нине Прохоровне за новой порцией свидетельских показаний?
— К вам, к вам, — закивал головою следователь. — Жду уже полчаса.
Он явственно давал понять женщине, что женщина отняла у него целых тридцать минут его драгоценного рабочего времени. Прошли в зал. Полина после разговора с Прошей чувствовала себя чуточку
