эпизодически появлялись на территории будущего предприятия и снова пропадали неизвестно куда. Секции железобетонного забора местами повалились, завезенный кирпич и плиты перекрытий побили, а уцелевшие разворовали. Недостроенный корпус формовочного цеха зарос сорным лесом и лебедой.
Вокруг картина запустения, все та же, что была здесь и пять, и семь лет назад. На чердаке административного корпуса запахи мышиного помета, голубиного дерьма и пыли. Дождь сочится сквозь худую кровлю. Короче, место для встречи почти идеальное. У ворот железобетонная будка для сторожа. Сейчас в ней сидят два молодых головореза, Храмов и Дундик. Ребята нужны на тот случай, если Субботин придумает какой-нибудь новый фокус. Маловероятно, что придумает. Но чего не бывает.
Тарасов закатал рукав пиджака, стянул с предплечья бинт, пошевелил пальцами. Ничего, рука в рабочем состоянии, хотя и побаливает. Он скомкал бинт и отбросил его в сторону. Тарасов разложил на свету перед окном карту Московской области, достал из кармана черный фломастер и обвел в кружок едва приметный на карте населенный пункт, он находится примерно здесь. Субботину добираться сюда ещё минут тридцать. Только что его «Опель Астра» миновал Мытищи, подъезжает к Пушкино. Отлично. Тарасов вытащил из кармана пиджака трубку мобильного телефона, набрал номер Субботина.
– Ты сейчас где?
– Пять минут назад проехал Пушкино.
По голосу заметно, как волнуется Субботин. Наверняка штаны мокрые, хоть выжимай. И дух соответственный. Тарасов улыбнулся своей мысли и прикурил сигарету. – Свернешь направо у поселка Зеленоградский. Смотри, не прозевай поворот, тупая башка.
– Хорошо.
Тарасов подробно объяснил, как добраться до места и нажал кнопку отбоя. Он взял в руки карабин, протер сухой фланелевой тряпочкой ложе из твердого полированного дерева. Чтобы руки не скользили. Кожаными перчатками он не пользовался. Резиновые – другое дело. Сквозь тонкие резиновые перчатки руки хорошо чувствуют оружие. Но в резине задыхаются и потеют ладони.
Тарасов прочертил на карте длинную ломаную линию. Этой дорогой он будет уходить, когда здесь все кончится. Сразу соваться в Москву не следует. Береженого Бог бережет. «Жигули» он оставил на глухой лесной дороге. Получив деньги, он дотопает пешком до машины. Затем поедет мимо Яхромы в Дмитров. А оттуда в Клин. Там можно переночевать и оставить «Жигули». Этот тарантас больше не понадобится.
Утром он сядет на электричку, доедет до Зеленограда. Там он найдет продавца подержанной «Волги», предложение которого купить машину нашел в газете рекламных объявлений. Затем рассчитается, оформит генеральную доверенность и вернется в Москву на машине.
Он посмотрел часы. Бежит время. Субботина надо ждать с минуты на минуту. Тарасов прихлопнул комара, впившегося в щеку, и склонился над картой. Начал подробно, сантиметр за сантиметром, изучать маршрут своего передвижения. Он безнадежно плохо знал Москву и Московскую область. В самой столицы он свободно ориентировался лишь в районе Ленинского проспекта, где за пять последних месяцев сменил три квартиры. Но найти в Московской области такое вот теплое местечко вроде этого, незавершенное строительство или заброшенный завод, – это совсем просто, это раз плюнуть. Тарасов сложил карту, сунул её в карман. Еще только не хватало оставить карту с вычерченном на ней маршрутом своего передвижения здесь мышам на съедение.
Он высунулся в окно, огляделся вокруг. Ржавый остов экскаватора, кучи битого кирпича, какие-то сараи, отвалы земли. И ни одной живой души. По небу бродят тучи, капает дождь, воздух пропитал влагой.
Но вот глаза уловили едва заметное изменение картины. На дороге показался темно синий «Опель». Из высокого окна хорошо видно, как машина выползла на горку, спустилась вниз, снова начала подъем. Тарасов набрал телефонный номер.
– Подъезжай к большому серому зданию и останавливайся перед входом. Понял?
– Понял, – ответил Субботин, голос сорвался от волнения, дал петуха.
Тарасов придвинулся ближе к окну, взял в руки карабин. Он видел, как машина подъехала к зданию остановилась внизу. Он оттянул рукоятку взведения затвора в крайнее заднее положение, вставил обойму на десять патронов. Опустив вниз ствол карабина, указательным пальцем нащупал позади спускового крючка с правой стороны предохранитель, опустил его. Оружие готово к стрельбе.
– Выходи из машины, – крикнул Тарасов.
Тарасов, держа карабин за заднюю часть ложи, палец на спусковом крючке, накинул ремень на правое плечо. Прежде чем выбраться наружу, Субботин открыл багажник. Хотел, чтобы Тарасов видел, там никого нет. Крышка распахнулась, сверху видна запаска и поцарапанная канистра. Субботин вылез из машины, держась рукой за раскрытую дверцу, встал, поднял голову.
– Чемодан на капот, – скомандовал сверху Тарасов. – И еще. Возьми ключи и брось их подальше.
– Только не стреляй в машину, – попросил Субботин.
Субботин нагнулся, снова залез в салон, вытащил чемодан. Он показал Тарасову связку ключей, размахнулся и забросил их куда-то за сарай. Захлопнув дверцу ногой, обошел машину, поставил чемодан на капот.
– Открывай, – крикнул Тарасов.
Склонясь над чемоданам, Субботин стал беспорядочно тыкать пальцами в замки, дергать наверх крышку. Чемодан почему-то не открывался.
– Чего копаешься?
Субботин виновато развел руками.
– Замки барахлят. Сейчас, сейчас…
Он снова начал возню с чемоданом. Тарасов заскрипел зубами. От этой вонючки чего хочешь жди, любого фокуса. Жадная сволочь. Для двух миллионов долларов выбрал грошовый обшарпанный чемодан со сломанными замками. Субботин, озираясь по сторонам, судорожно дергал за крышку чемодана, которая все никак не хотела подниматься. Сверху было видно, как трясутся его руки.
– Тридцать секунд – и я стреляю, – крикнул Тарасов.
