– Сейчас сюда будет звонить твой папа. – Лихно посмотрел на часы и показал пальцем на трубку спутникового телефона. – Коленька, ты скажешь папе, что любишь его, что ждешь встречи с ним. И выплюнь, пожалуйста, изо рта эту дурацкую конфету!
Звонок раздался, когда Лихно еще не успел выдать все наставления. Он взял трубку, нажал кнопку и заговорил елейным голосом:
– Игорь, здравствуйте. Вот ваш сын. Сидим тут за столом. Чай хотели попить, да выходить скоро. Не успеем. Как договорились, мальчика будут сопровождать два человека с нашей стороны. Все вчерашние договоренности в силе? Отлично, прекрасно… Подлинники документов на ребенка вы получите на месте. Бумаг не так уж много. Хотите поговорить с сыном? Тогда даю ему трубку.
Коля взял тяжелую трубку здоровой рукой, прижал ее к краю стола, боясь уронить, и спросил тихо:
– Папа? Это вы?
Лихно подвинулся ближе и прислушался к тому, что говорит Аносов. Слов не разобрать, какое-то невнятное бормотание. Он показал мальчику кулак.
– Я очень тебя люблю, папа, – сказал Коля, глянув на кулак. – Давно хотел встретиться, но только не знал, что ты у меня есть. Ну, я об этом только вчера узнал. Раньше мне не говорили. Почему-то.
Лихно вырвал трубку из руки мальчика, но на том конце уже пикали гудки отбоя.
– Что ж, собирайтесь, – сказал он Куприну. – Через пять минут – на выход.
Склон горы в этом месте был пологим, заросшим вечнозелеными кустами и карликовыми деревьями. Когда-то сюда сошла лавина, за ней оползень, и теперь на подходе к горе высилась вертикальная стена из крупных валунов. Сверху камни поменьше образовывали площадку, откуда открывался отличный вид на окрестности. Можно удобно устроиться на камнях, высоко поднять голову и при этом остаться незамеченным снизу.
– Тут хорошо принимать солнечные ванны, – сказала Джейн, – но для стрелка это не лучшая позиция. Надо подняться выше. Вот туда. За кустами большой камень, от него зона обстрела значительно шире, и почти вся территория деревни остается в пределах убойной дистанции.
– Ты слишком хорошо разбираешься в стрельбе. – Радченко через стекла трофейного бинокля рассматривал дом за домом, выискивая в деревне людей, но никого не увидел. – Откуда столь обширные познания?
– Удивительно, как человека с дырявой памятью еще не выгнали с работы. Адвокат по уголовному праву, который ничего не помнит. Это нонсенс.
– Да, да… Конечно… То есть я хотел сказать, что помню решительно все. Твой отец в прошлом неплохой стрелок. Он занимался с тобой, стреляя по консервным банкам из мелкокалиберного пистолета и винтовки. А дело было в его поместье в штате Северная Каролина. Вот названия поместья действительно не помню. Какой-то там ручей.
– «Лесной Ручей». Мы поднимемся к тому камню?
– Нет, – ответил Радченко. – Зона обстрела оттуда шире, но там негде спрятаться.
Радченко, замерев, около часа вел наблюдение за поселком, пока на дальней окраине не увидел двух мужчин, один из которых вел за руку мальчика. Люди направлялись в сторону дома.
– Посмотри, – передал он бинокль Джейн, – кажется, что-то начинается.
– Начинается обмен, ребенка меняют на деньги.
Джейн вгляделась в контуры человеческих фигур. Лихно не видно, а вот тот человек, что ведет за руку мальчика, кажется, капитан Куприн.
– Возможно, все пройдет гладко, – вздохнул Радченко. – Отец получит сына, а мы смотаемся отсюда, не вступая в перестрелку. Что думаешь?
– Думаю, надо ждать.
Куприн шагал неторопливо, с тем расчетом, чтобы подойти к большому камню ровно в одиннадцать. За руку он держал мальчишку, который вяло перебирал ногами. То ли на встречу с отцом не торопился, то ли мало каши съел на завтрак. Время от времени Куприн молча дергал рукой, чтобы пацан шагал веселее. Следом двигался один из бойцов по имени Артем. Под светлой курткой свободного кроя он нес автоматический пистолет, несколько снаряженных магазинов к нему и пару гранат.
– Ты к папке-то хочешь? Ну, увидеться с ним? И все такое… – в очередной раз дернул мальчика за руку Куприн.
– Хочу, – ответил Коля. Непривычный к дальним прогулкам, он быстро выдохся и теперь тяжело дышал. – Он хороший. Мы с ним сегодня по телефону говорили.
– Ну, теперь уж скоро, – усмехнулся Куприн. – Да, теперь совсем скоро встретитесь. И наговоритесь всласть.
Он остановился, глядя на цель своего путешествия: большой камень, торчавший посередине равнины. Людей рядом с камнем пока не видно, но не беда – подойдут. Куприн подумал, что этот Аносов и вправду законченный дурак, если позволил выманить себя из дома. Он должен был торговаться до хрипоты, пустить в ход всю хитрость, весь нажитый годами опыт, все красноречие. Должен был навязать Лихно свои условия. А сдался почти без сопротивления. Сдался, как только получил достоверную информацию, что Коля именно тот мальчик, кого он искал. Сын Лены Степановой. Его сын.
Вскоре дошагали до большого камня. Артем и мальчик сели в тени на песок, но Куприн скомандовал пересесть туда, где солнце, иначе их не видно со стороны поселка. Лихно сейчас внимательно наблюдает за перемещениями людей, он приказал им всегда оставаться на виду. Достав из кармана куртки коротковолновую рацию, Куприн доложил, что на место прибыли. В бинокль он видит двух людей, которые направляются от особняка к камню.
Один из спутников, без сомнения, Игорь Аносов. Среднего роста, широкий в плечах, довольно крепкий для своих лет мужик. Правда, за последние годы его когда-то прекрасная шевелюра поредела, а ярко- голубые глаза выцвели, но узнать Аносова можно безошибочно. Он одет в светлую рубаху без рукавов. Катит за собой чемодан на больших колесах. Чуть поодаль идет бородатый мужик с рюкзаком за плечами. Видно, ноша тяжелая.
– Понял, – голос Лихно звучал спокойно. – Дополнить картину нечем. Я тоже вижу Аносова и его спутника. В доме внешних изменений не наблюдается. Внутренние ставни в окнах закрыты. На крыше дома и соседних строений людей нет. На дворе тоже никого не видно. Не волнуйся, Алексей. Мы страхуем вас от любых неожиданностей. Прием.
– У меня все, до связи.
Куприн опустил рацию в карман и поднялся. Он стоял возле камня и наблюдал, как медленно, словно нехотя, приближаются Аносов и его бородатый спутник. Если на глазок, до них метров сто с небольшим. Пускай подойдут на расстояние ближнего боя, где цель легко срезать из пистолета. Если со стороны дома все же начнется стрельба, Куприн успеет спрятать чемодан и рюкзак с деньгами за камнем.
– Эй, Коля, – сказал он, – встань и махни отцу рукой. Ему будет приятно.
Коля поднялся и пару раз взмахнул ладонью. Куприна охватило какое-то странное волнение. Срок жизни, который Создатель отмерил этому маленькому существу, подходил к концу.
Перед самым выходом из лагеря Лихно в приватном разговоре сказал как бы между делом, что мальчик должен умереть раньше отца. Точнее, Аносов должен видеть агонию и кончину своего отпрыска. Он помолчал и добавил, обращаясь к Куприну:
– Ну, в упор ты не промахнешься. Один выстрел по ногам. Сделаешь паузу. Еще раз по ногам. Потом в живот или в бок. Пуля должна пройти по касательной, чтобы не кончить пацана сразу. Тогда и крови будет много. Обилие крови производит впечатление. Щенок должен прожить хотя бы пару минут. А потом в голову…
– Меня в детей стрелять не учили, – ответил Куприн, опустив глаза.
Лихно эти слова позабавили.
– Некоторым наукам, друг мой, нас не учат, мы постигаем их сами. Сами, и только сами. Кстати, при разделе денег и других ценностей я учту ваше особо трогательное отношение к детям. Этот высокий гуманизм, достойный подражания. Учту обязательно… Так что мы будем делать с этой проблемой? Ну, с ребенком?
Он вопросительно посмотрел на Артема, и тот молча кивнул, мол, об этом даже не волнуйтесь, я не чистоплюй.
