Машина катила по равнине, поднимая за собой облако густой пыли, которую даже ветер не разгонял. Переднее стекло без затемнения, через него хорошо видны водитель и человек, сидящий рядом с ним. Это азиаты крупного сложения, широкоплечие и мускулистые. Судя по всему, таджики или узбеки. Таких парней покойный Аносов держал в охранниках еще в Москве. Наверное, надеются, что хозяин ранен, а не убит, и хотят вытащить его из зоны обстрела.
– Ну, давай же, – шепнул Лихно, будто снайпер мог слышать его команды. – Чего ждешь?
Первый выстрел раздался, когда машина не доехала до камня метров двести. Пуля разбила решетку радиатора и попала в моторный отсек. Вторая вошла чуть выше, пробив капот. Джип сбавил скорость, капот задрался кверху. Еще мгновение, и он оторвался от машины, вращаясь в воздухе, поднялся вверх, пролетел метров пятнадцать и резко пошел вниз, углом врезавшись в песок.
Машина вильнула в сторону. Видимо, водитель сообразил, что надо уходить из-под снайперского огня, но было поздно. Пуля в мелкие осколки разнесла лобовое стекло, прошила грудь водителя, сломала спинку сиденья. Срикошетив, изменила траекторию полета и вошла в плечо пассажира. Он широко открыл рот, что-то прокричал, а в следующую секунду распахнул дверцу и вывалился из остановившейся машины. Тут же вскочил на ноги, встал во весь рост. Лихно увидел его лицо, перекошенное от боли и злобы. Следующая пуля попала ему в правую ногу. Человека отбросило назад, из раны хлынул фонтан крови.
Лихно вздохнул и, помолчав немного, произнес:
– Хорошая работа.
Стреляная гильза, дымясь, запрыгала на камнях. Радченко снова промазал. Человек в камуфляжной куртке появился из-за дома, сделал перебежку и спрятался за последним забором на другой стороне оврага. Впереди открытое пространство, почти ровное. Там, где начинается спуск вниз, несколько крупных камней, за которыми можно спрятаться. Вероятно, боец побежит к самому большому камню. Радченко замер. В тот момент, когда человек, поднявшись, выскочил из-за забора и бросился вперед, выстрелил дважды. Человек оступился, будто ногу подвернул, упал, перевернулся через голову и больше не поднялся.
– Есть, – вытер пот со лба Дима.
Хотелось сделать глоток воды, но фляжка лежала слишком далеко. Он посмотрел направо и выругался. По той же улице наверх поднималась очередная группа бойцов. Радченко насчитал троих, но их может оказаться и четверо, а то и пятеро. Передвигались осторожно, короткими перебежками. Эти мишени слишком далеко.
Он стал искать другую цель, поближе, когда пулеметная очередь раздалась со стороны ближних домов. Пули прошли чуть выше головы, ударили в основание горы. Каменная крошка разлетелась в стороны. Дима едва успел пригнуться, когда следующая очередь еще ниже прочертила неровную линию над головой. Теперь стреляли прицельно. Распластавшись на камнях, он не смел поднять головы. Вдруг стрельба стихла: видимо, пулеметчик менял короб с лентой.
Не теряя времени, Радченко пополз к цели, волоча за ремень карабин и подсумок с патронами, залег между двух валунов и подумал, что сейчас его задача усложнилась. Чтобы сделать новый выстрел, придется каждый раз менять позицию, а это долго: минута или полторы. В подсумке две осколочные гранаты. Они пригодятся, когда противники под прикрытием пулемета перейдут овраг и начнут подниматься вверх по склону. Но двух гранат вряд ли хватит, чтобы отбиться. И еще вопрос: сумеет ли он бросить эти гранаты?
– Ну, ну, попробуйте еще, – шептал Радченко, обращаясь неизвестно к кому. – Вот черти!.. Слетелись, как мухи на падаль…
Он не договорил, потому что за спиной на высоте пещеры снова раздался взрыв. Из горы вылетел язык огня, за ним горизонтальный столб пыли и дыма, вниз полетели камни и перемолотый в пыль известняк. Дима приподнял голову, заметив, что противник значительно сократил расстояние и оказался напротив него. Три бойца уже преодолели открытое пространство и теперь один за другим спускались в овраг. Дима прищурил глаз и нажал на спусковой крючок. Пуля прошла мимо, другая попала в голову первого бойца, сразив его наповал.
В ту же секунду пулеметный огонь снова прижал Радченко к камням.
На этот раз выстрелы слышались совсем близко. Видно, пулемет перетащили к оврагу, за камнями нашли удобное и относительно безопасное место для обстрела.
Когда пулеметчик, расстреляв еще один короб с патронами, взял передышку, Дима поднял голову и припал к биноклю, надеясь в последний раз увидеть Джейн. Но увидел совсем другое. Неподалеку от большого камня горела легковая машина. Огонь лизал передние покрышки, вырывался из моторного отсека. За черным дымом, стелившимся по земле, угадывалась фигура лежащего человека, то ли убитый, то ли раненый – не разобрать. Джейн нет нигде, и ребенка возле большого камня не видно. Он опустил голову, и в ту же секунду пулемет заработал снова. В следующее мгновение послышался свист, и выстрел гранатомета ударил в склон горы.
Взрыв был близким, десятью метрами выше каменного уступа, на котором лежал Дима. Горячая волна накатила сверху, припечатав тело к камням. Земля приподнялась и опустилась на место, горы задрожали, будто сошла лавина. Радченко хотел сделать глубокий вдох, но воздуха не было, только пыль и копоть. Он открыл глаза, но увидел лишь темноту.
Снайпер послал еще три пули в поврежденную машину и стал выжидать, когда огонь погаснет и станет видна цель.
Невысокий человек азиатской наружности, выскочивший из машины, был ранен в ногу. Пуля на излете ударила в бедро чуть выше колена, зацепив кость, вырвала из ноги добрый кусок мяса. Но человек сумел выбраться наружу. Перед тем как упасть, самостоятельно сделал несколько шагов, а потом пополз вперед. Спрятавшись за кузовом автомобиля, вытащил нож, спустил с себя окровавленные джинсы, выдернул ремень и изо всех сил затянул его на бедре.
– Черт подери, – сказал он, коверкая русские слова. – Приехал…
Мужчина вытащил из кармана брюк коробочку размером чуть больше сигаретной пачки, подложил под голову штаны, чтобы не уставала шея, зубами вытянул из коробочки телескопическую антенну, повернул переключатель. И услышал короткие гудки. Оставалось нажать на плоскую кнопку. Он подумал, что может прожить еще хоть час, прячась за остовом машины, но есть риск потерять сознание, и тогда поручение хозяина останется невыполненным.
Мужчина нажал на кнопку и повернул голову назад.
Он увидел, как большой двухэтажный дом дрогнул, из оконных проемов разом выскочили стекла и рамы, посыпалась штукатурка, обнажилась кирпичная кладка, с крыши вниз полетела черепица. Последние заряды тротила, заложенные в комнатах первого этажа, в винном погребе и под лестницей, рванули так, что от грохота заложило уши.
Над равниной поднялось огромное облако серо-бурой пыли, в котором утонули руины дома, дальние горы, синее небо. Весь погожий весенний день.
Мужчина закрыл глаза и сказал себе, что теперь можно умереть.
Солнце уже клонилось к закату, когда Лихно закончил все дела. Он поменял прохудившееся колесо автомобиля, взятого напрокат в Стамбуле, и вернулся в хибару, которая еще утром была чем-то вроде командного пункта.
– Вот и все, – сказал вслух Лихно, отвечая на собственные мысли. – Свет в конце тоннеля есть. Но нет конца тоннелю.
На душе было тяжело, а сердце поедом ела черная меланхолия. Он крыл себя последними словами за то, что, оказавшись так близко к победе, крепко ухватив ее за теплое место и прижав к стенке, вдруг выпустил из рук. Вместо денег ему досталась горькая пилюля поражения. Смерть Аносова и Сотника лишь подсластила ее вкус. Слегка подсластила… Получается, что уже мертвый Аносов сумел перехитрить живого Лихно.
Сейчас в расщелине возле основания горы были наспех свалены и присыпаны землей тела погибших бойцов. Лихно подумал, что солдаты, которые воюют за деньги, часто заканчивают жизнь в помойной яме, и оплакать их смерть некому. Те, что остались в живых, вынуждены в спешке удирать отсюда. Весь отряд уместился в двух машинах. Скоро бойцы сменят камуфляж на гражданскую одежду, закопают оружие и, добравшись до Турции, растворятся в толпе мирных граждан.
