– И это называется друг, – Ларионов ногой задвинул свой чемодан под столик. – Надрываешься для него, жизнью рискуешь. И вот мы имеем то, что имеем.
– А он всегда такой был, эгоист, – сказала Лена.
– Вы что тут, собрание решили устроить?
Ирошников уже пришел в себя, но заразиться общим шутливым настроением ему мешало тянущее душу беспокойство. Когда дверь купе с металлическим лязгом откатилась в сторону, и старший следователь прокуратуры Владыкин, всмотревшись в лица присутствующих, остановил взгляд на Ирошникове, тот не испугался, не вскочил с места и вообще не издал ни звука. Ирошников даже не удивился. К встрече со следователем он был готов.
– Все, шутки кончились, – сказал Ирошников. – Руки вверх.
– Здравствуйте, Антон Васильевич, – Владыкин оглянулся на топтавшегося за спиной стажера Ливанского. – Подожди меня, Юра, там… На перроне подожди.
Ливанскому очень хотелось зайти в купе вместе со следователем, чтобы присутствовать при разговоре, но он лишь молча кивнул и, вжимаясь в стенку, пропуская встречных пассажиров, стал пробираться к выходу. Владыкин же снял кепку, стряхнул с неё дождевые брызги, снова надел кепку на голову, держась за козырек двумя пальцами. Сев рядом с Ирошниковым, Владыкин, глядя пустыми глазами в противоположную стенку, объявил:
– Обстоятельства складываются так, что в Питер вы можете не ехать, – Владыкин поправил кепку, повернул голову к Ирошникову. – В смысле, вы можете больше не бегать от следствия.
Лена и Ларионов с напряженными лицами застыли на своих местах. Ирошников посмотрел на Лену и подумал, что, наверное, она его любит. Еще он подумал, что следователь Владыкин хороший дядька, хотя время от времени и претворяется сволочным мужиком. Ирошников подумал, что вот Ларионов сейчас заметно испугался, кажется, даже побледнел. Но не за себя испугался, за него, Ирошникова. Подумал, что в жизни случаются всякие странности, может, например, сказочно повезти, как сейчас. И вообще жизнь не такая уж дрянная штука, и стоит жить на свете, даже если иногда жить совсем не хочется.
– Спасибо вам, – сказал Ирошников, глядя в глаза Владыкину.
Ирошникову хотелось встать, но мешала теснота, мешала опущенная верхняя полка, мешали взгляды Лены и Ларионова.
– Спасибо.
– Это вам спасибо, это же вы прислали письмо, в котором указали имя преступника, – Владыкин как-то грустно усмехнулся. – Навели нас на правильный след… Так вы едете?
– Едем, – решил за всех Ирошников.
– Тогда вот вам повестка для памяти, – Владыкин протянул Ирошникову сложенную вдвое бумажку. – Во вторник жду вас у себя в десять утра. Побеседуем.
– Спасибо, – повторил Ирошников. – Я-то увидел вас… Подумал – все. А для начала милицейские развлечения: лицом в грязь, ноги раздвинуть…
– У меня давно уже другие развлечения, стариковские, – Владыкин взглянул на наручные часы на потертом кожаном ремешке. – Вот последние два дня развлекаюсь тем, что с женой не разговариваю. А у вас, похоже, есть человек, который вас защищает. И здорово защищает. Ну, что вы на меня так смотрите? Я ведь не буду слишком настойчив в своих расспросах.
– Так вы арестовали Вербицкого? – Ирошников прижал руку к сердцу. – Простите мое любопытство.
– Арестовали, – кивнул Владыкин и снова взглянул на часы. – Пора идти, а то уеду вместе с вами. И тогда вашей веселой компании станет скучно. В моем обществе почему-то все скучают.
– А что с преступником, его посадили? – ожила Лена.
– Сажают детей на горшок, – Владыкин вопросительно посмотрел на Ирошникова. – Ваша девушка?
– Невеста.
– Да, ещё бы немного, и свадьбу вы сыграли в местах лишения свободы, – покачал головой Владыкин.
– А там что, можно? – завертелась на месте Лена
– Допускается, в порядке исключения. Скажем, учитывая интересное положение невесты.
Владыкин хотел встать и уйти, но Лена опять остановила его вопросом.
– Так что с преступником? Не томите до вторника.
– Его задержали, – Владыкин взглянул на Лену с интересом, она улыбнулась так мило, что следователь решил продолжить. – Когда мы прибыли на место, на квартиру, которую снимал ваш знакомый, он был не в лучшей форме. Сломан нос, верхняя челюсть, предплечье. И вообще… Но телесные повреждения это мелочь. У Вербицкого сидела пуля в животе. Это, знаете ли, очень болезненно, ранение в живот. Не мне вам объяснять такие вещи. Врачи сделали все, что могли. Но он потерял слишком много крови. Вообщем мы его арестовали, но уже мертвого. Может, оно и к лучшему, что он отмучился. И нам меньше бумажной работы, – Владыкин посмотрел на Лену. – Теперь я свободен?
– Теперь свободны, – ответила Лена.
Несколько секунд Егоров решал, снимать ли трубку зазвонившего тетефона. Наконец, дотянулся рукой до аппарата. Голос Лены Романовой звучал громко, совсем близко, будто она разговаривала из соседней квартиры.
– Здравствуйте, Игорь Евгеньевич, я вас разбудила?
– В половине первого дня я обычно уже на ногах, – Егоров хмыкнул. – А вы откуда звоните?
– Из Москвы, конечно. Съездили в Питер, вернулись. Очень приятно провели время. Хорошо, что вы отправили меня в это путешествие. А вчера мы с Антоном подали заявление в загс. Отца я ещё не
