ситуация изменилась. Теперь, скорее всего, ветеринару не дадут высунуться из дома.
Муса подумал, что его совесть чиста, слово он сдержал, а теперь надо позаботиться о себе. Высунувшись из-за угла, он выпустил еще одну очередь по грузовику, бросился к «Жигулям», сел за руль и завел двигатель.
Глава 20
До входной двери оставалось всего несколько шагов, когда на улице началась стрельба. Били из автомата, ружей и карабинов. Но выстрелы скоро стихли. Радченко застыл в дверях, стараясь сообразить, что делать дальше. Он по-прежнему изо всех сил сжимал запястье Джейн, опасаясь, что она может вырваться и удрать по лестнице на второй этаж.
Из коридора через окно был виден грузовик «Урал», за ним в пыли копошились какие-то люди. Ни автоматных очередей, ни ружейных выстрелов больше не слышно. Тишина такая, что в ушах звенит.
– Отпустите меня, – чуть не плача, просила Джейн. – Отпустите…
– Тихо, – процедил сквозь зубы Дима, – иначе пришью.
Он дернул Джейн за руку, повернул спиной к себе, просунул правую руку под ее подбородок, согнул предплечье и, сжав горло своей пленницы, шагнул вперед, толкая женщину впереди себя. Пинком ноги распахнул дверь. Переступив порог, вывалился из дома, чувствуя, как на нем сошлись взгляды всех, кто в эту минуту находился на улице.
– Не стрелять! – закричал Радченко во всю глотку. – Если кто попробует, я пристрелю сучку! Ну, кому нужна невинная кровь? Я убью ее, мать вашу… – И дальше – матом.
Никто не ответил, нападавшие не ожидали такого развития событий. Они никогда не видели женщины, которой прикрывался бандит. Лицо заплаканное, бледное, перепачканное пылью, глаза вылезли из орбит. Кажется, заложница умрет без посторонней помощи, просто от испуга. Но вот лязгнул затвор, ударил выстрел, пуля просвистела совсем близко, шлепнула в стену дома над головой Радченко,посыпав волосы штукатуркой. Стреляли из-под грузовика.
Дима замер, хотел крикнуть, что кончит бабу прямо сейчас, но закашлялся. Ветер нес по улице рыжую пыль, забивавшую горло. Он потянул Джейн за собой, крепче прижимая ее к себе и вдруг услышал, как кто-то сказал по-русски:
– Если хотят, пусть уходят. Иди, скотина… Скоро встретимся.
Муса вывел машину из-за угла, когда Радченко, пятясь задом, уже отступил от двери метров десять. Он вывернул руль, чтобы сократить расстояние, врубил заднюю передачу и распахнул заднюю дверцу. Дима сначала втолкнул женщину, потом залез сам, и Муса рванул с места.
В зеркальце он увидел, как из дома выскочил мужчина в черном халате, простеганном золотыми нитками. Лицо залито кровью, в руках, словно стаканчики с мороженым, тяжелые противотанковые гранаты. Муса притормозил, чтобы посмотреть, что случится дальше. Из-за грузовика вышли люди с ружьями и направились к дому. На ходу они что-то кричали, но слова уносил ветер.
Мужчина в халате что-то ответил, зубами выдернул предохранительное кольцо сначала из одной, затем из другой гранаты, а когда люди остановились, бросил гранату в их сторону. Кто-то выстрелил в ответ. Муса пригнулся, представив, что случится дальше. Один за другим прокатились два взрыва такой силы, что заложило уши, а заднюю часть «Жигулей» приподняло над землей, опустило и снова приподняло.
Грузовик изрешетило осколками, взрывной волной вырвало обе дверцы, взорвался бензобак. За секунду машина превратилась в огромный пылающий факел. В ближайших домах стекла вылетели вместе с рамами. Фасад глинобитного дома, где ночевала Джейн, пошел глубокими трещинами, а балкон второго этажа, на котором отсиживалась старуха, родственница хозяина, обвалился. Над улицей поднялся столб пыли. И когда его унесло ветром, на прежних местах не оказалось ни того мужика в черном халате, ни людей с ружьями. Ни живых, ни мертвых.
Муса потряс головой, не находя слов.
– Трогай! – крикнул Радченко. – А то снова какой-нибудь придурок с гранатой выскочит.
– Вы – убийцы! – произнесла сквозь зубы Джейн. – Выпустите меня…
– Мы не сделаем тебе ничего плохого. – Дима тронул Джейн за плечо, снова зашелся кашлем. – В это трудно поверить, но я приехал из Москвы, чтобы помочь тебе. Поверь…
– Я не поеду без него. – Джейн оглянулась назад, потянула на себя ручку, толкнула плечом дверцу, стараясь распахнуть ее. – Не поеду, слышишь ты, ублюдок! Этот человек со мной. Я за него отвечаю.
– Без кого не поедем? – Радченко оглянулся и закричал: – Стой! Возьмем его…
Рахат Садыков бежал за машиной, задыхаясь от пыли, и отчаянно махал руками. Его трудно было узнать. Лицо, разбитое в драке, потемнело от копоти, подбородок покрылся засохшей корочкой крови, а разбитый правый глаз заплыл и закрылся. Минуту назад взрывом его подбросило над землей, а потом опустило на милиционера, раненного в живот, но еще живого. Залитая кровью рубаха Садыкова лопнула на груди, один рукав где-то потерялся, другой рукав держался на одной нитке. Грязные волосы встали дыбом, а штанины брюк дымились.
Машина остановилась на пару секунд, но этого времени хватило, чтобы Садыков забрался на переднее сиденье и захлопнул дверцу. Минуту он дышал, как загнанная лошадь, а отдышавшись, посмотрел на Джейн, на Радченко, потом перевел взгляд на водителя, мрачного типа с узким лбом и челюстью неандертальца.
Начальник поселкового отделения милиции капитан Кирим Урузбеков хмуро осмотрел догоревший «Урал». Поперек дороги валялся труп мужчины с закопченной мордой и с бородой, опаленной огнем. Человек раздвинул ноги в стороны, открытые глаза смотрели на солнце. Что это за человек, откуда его черти принесли, капитан не знал.
Голова гудела, как растревоженный пчелиный улей, шея ныла, правая рука, по которой бандит ударил автоматным прикладом, тоже болела, но как-то странно, боль простреливала, как шальная пуля. Капитан опустился на корточки перед бородачом, всмотрелся в лицо и только сейчас узнал наемного работника, батрачившего на аксакала Фарада Гусейнова. Ладно, какой-то батрак, без роду и племени, – не в счет.
– Товарищ капитан, – из-за обвалившегося угла дома вышел сержант Салтанов, поманил капитана. – Обнаружен труп неизвестного на заднем дворе. Пулевые ранения в грудь и лицо.
– С бородой, в серых портках? – спросил капитан. – Того я уже видел. Список готов?
Сержант подошел ближе, передал начальнику наспех исписанный листок ученической тетрадки. Урузбеков пробежал глазами неровные строки. Грустная картина. Одиннадцать трупов, плюс какой-то неопознанный черт, которого взрывом гранаты разорвало на части, а кровавые куски разбросало по всей округе. Одна обгоревшая шапка осталась от человека. И, судя по этой шапке, погибший – хозяин полуразрушенного дома Чингиз.
Что тут творилось, знают только сбежавшие бандиты и мертвые, что лежат на дороге, в кузове грузовика и на заднем дворе. Но мертвые ничего не расскажут, а живых свидетелей, считай, не осталось. Капитан поглядывал на дорогу, за углом дома собрались люди. Они не рискнули выйти на проезжую часть, потому что капитан объявил: кто сунется на место происшествия, того он лично пристрелит. С минуты на минуту должен появиться главный человек в этом проклятом селе, а возможно, и во всем районе. Человек, от которого зависит будущее капитана. Сказать прямо – зависит его жизнь.
Младший любимый сын старейшины Гусейнова лежал на дороге ничком всего в нескольких шагах от сгоревшего грузовика. Когда рванул бензобак «Урала» и принялись гореть задние скаты, пламя достало парня. Лицо и верхняя часть туловища остались чистыми, их огонь не тронул. А вот ноги в кожаных сапогах…
Капитан распрямил спину, увидев, как подъехали три машины, две легковушки и грузовик. Из первой вышел Гусейнов. Старик подошел ближе, увидев труп сына, присел на корточки, сжал губы, серые, как олово, и долго смотрел в лицо покойного.
Капитан стоял в сторонке и смолил сигарету. Когда старик поднялся, он подошел к нему, отчитался
