Стрепетов склонился над столом. Медленно водя пальцем по строчкам, шевелил губами. «Стенки сеней из досок, пол тоже из досок. В задней части сеней свалены всякие домашние вещи, сломанный стул и т.д. У левой стены небольшая поленница. Дверь на улицу запирается изнутри на железный крючок. Один из винтов, которыми крючок крепится к двери, отсутствует. Внутреннего замка не имеется. Двухстворчатое окно выходит во двор, рама двойная. Следов того, что окно недавно открывалось, не имеется. На подоконнике стеклянные банки, покрытые пылью. Слева от окна на стене репродукция из журнала „Даша“. У двери в горницу стоптанные мужские ботинки сорок второго размера. Рядом с ними лежит белая пуговица диаметром 0,8 см с четырьмя отверстиями. Здесь же не докуренная и смятая сигарета „Космос“. На гвозде, вбитом в стену, синяя демисезонная куртка».
Нет, от этого чтения ошалеть недолго. Стрепетов прикурил сигарету и, перескочив через три абзаца, стал читать вслух.
– Труп лежит на левом боку, правая верхняя конечность согнута в локтевом суставе. Труп совершенно голый. На ощупь холодный. Окоченение хорошо выражено во всех группах мышц. Трупные пятна усматриваются на левой стороне тела. Гнилостные изменения не выражены. В кисти правой руки зажат… Зажато ис… В кисти правой руки зажато испо…
Стрепетов на минуту закрыл глаза, чтобы отдохнули. Так недолго и зрение испортить.
– Слушай, Кротов, я ни хрена не разберу твою писанину, – сказал старлей. – Ты, наверное, школу на одни двойки закончил. А по русскому языку имел единицу.
– Тройку, – поправил следователь. – Это удовлетворительная отметка.
– Что же у этой бляди в руке зажато? Исподнее? Которое она в порыве страсти с мужика сорвала? Какие-нибудь грязные подштанники?
Кротов поднялся с места, подошел к столику, нашел место, до которого дочитал старлей.
– Тут же все ясно, разборчиво, – сказал он. – В кисти правой руки зажат использованный презерватив. Чего тут непонятного?
– Да, теперь все ясно, – кивнул Стрепетов. – Сам должен был догадаться. Презерватив. Что же еще. Другого и быть не могло.
Он вытащил из конверта, вложенного в папку, несколько фотографий, сделанных судебным экспертом. Выбрал самую страшную. Голую женщину, перепачканную с ног до головы кровью, перевернули на спину. Демина лежит на досках пола. Оскалив зубы, она широко раскрыла рот, из которого вылез синий язык. В стеклянных глазах, вылезших из орбит, застыло то ли удивление, то ли испуг.
– Я возьму одну карточку? – спросил Стрепетов. – Со свидетелями поработаю. И вообще…
– Жалко, что ли, бери, – кивнул Кротов.
На трассу Стрепетов и Паша Чумаков выехали только после обеда. Машин в это время немного. Но удача скоро улыбнулась старлею, будто брала реванш за свои прошлые проколы. Прапорщик тормознул зеленую «ауди», за рулем сидел моложавый мужик, одетый в спортивную двухцветную куртку с вышивкой на груди, на голове черная каскетка с длинным козырьком. Пока старлей проверял документы, сличая физиономию водителя с фотокарточкой на правах, ловкий Паша досматривал багажник иномарки. Расстегнул бушлат и, приподняв набор с инструментом, сунул под ящик манок, пакет с анашой и петрушкой.
– Значит, вы Супрунюк Геннадий Иванович? – старлей, глядя в глаза водиле, недобро щурился. – Правильно?
– Совершенно верно, – Супрунюк нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Видимо, он очень торопился, безнадежно опаздывал на важную встречу. – Теперь я могу ехать?
– Не совсем.
Старлей вытащил из внутреннего кармана фотографию покойной Деминой, сунул под нос водиле. Мужик, глянув на фото, вздрогнул, будто его током шибануло. Старлей долго держал карточку в вытянутой руке, давая Супрунюку возможность рассмотреть все ужасающие подробности, сопутствующие гибели Деминой.
– Это женщина вам знакома?
– Что вы, – водила шагнул назад. – Первый раз ее вижу.
– Первый раз? – повторил Стрепетов, не убирая фотографию. – Посмотри хорошо. Может быть, узнаешь.
– Не узнаю. Я вообще ее никогда не видел.
– Может быть, еще скажешь, что и в поселке Заречный третьего дня тебя не было?
– Слушайте, я живу за сто пятьдесят верст отсюда, – пробормотал водила. – Я тут проездом. А третьего дня из дома не выходил.
– Не выходил… Рассказывай сказки знаешь кому? Своей теще. А на такой машине и триста верст не крюк, – урезонил Стрепетов, пряча фотографию в карман. – Туда и обратно. Долго ли. Значит, тебя здесь не было?
– Конечно.
– А вот в Заречном, кажется, твою машину люди видели. Как раз «ауди». Темно-зеленый металлик. И первая цифра номера совпадает. Твоя тачка под вечер остановилась возле дома сельской учительницы. Очень уважаемого в поселке человека. Молодая специалистка. Второй год у нас работала. Ты ее изнасиловал и убил. Правильно?
– На хрен мне вашу учительницу насиловать, – голос водителя сорвался на фальцет.
– Ну, в этом следствие разберется: зачем и почему, – Стрепетов свел густые брови на переносье. – Покойная, царство ей небесное, чистая душа, сорвала с убийцы и насильника презерватив. И перед тем как принять мучительную смерть, зажала его в руке. У тебя возьмут сперму и сличат с той, что оказалась в презервативе.
– Кто это у меня возьмет сперму? – челюсть водителя подрагивала.
