банка. А также воспользоваться факсовой или телексовой связью с предварительным уведомлением по телефону. Это самый надежный проверенный способ». «Я путешествую по миру, бываю в таких странах, где телефон трудно найти, а факсов люди в глаза не видели, – ответил Стерн. – Поэтому мы будем общаться только по телефону». Три дня Стерн и Зураб ожидали в местной гостинице официального ответа из банка. Наконец, сообщили, что документы проверены, клиенты могут придти, чтобы закруглить все формальности. С этого момента Стерну не требовался паспорт или личное присутствие для того, чтобы воспользоваться своими деньгами. Его имя и фамилия были превращены в некое кодовое значение, известное только самому Стерну и двум высокопоставленным работникам банка. «Всего-то три дня ждали, – сказал Зураб за ужином. – Русские, чтобы открыть счет на несколько миллионов долларов, ждут неделю. И получают пинка под зад. А потом покидают Швейцарию с чувством исполненного долга и глубокого удовлетворения. Едут на Кипр и открывают счет там. В Европе никто не хочет связываться с русскими и иранцами. Особенно если речь идет о больших деньгах. Нам, французам, живется легче». Зураб засмеялся. «Я сам когда-то с этого начинал, со скромного счета в кипрском банке, – вспомнил Стерн. – Положил полторы тысячи баксов на черный день. К этим деньгам я не прикасался год или около того». В трубке послышались какие-то шорохи, мужчина поздоровался со Стерном, но своего имени не назвал, только вежливо попросил собеседника еще раз повторить коды. Стерн назвал комбинации цифр и букв.
– Вы слушаете меня? – спросил мужчина.
– Внимательно слушаю, – ответил Стерн.
Собеседник медленно, делая паузы в несколько секунд, продиктовал длинную комбинацию цифр. Кодовое значение денежного перечисления и суммы, зачисленной на номерной счет. Стерн помимо воли улыбнулся. Итак, он стал миллионером.
– Будут ли какие-то поручения? – спросил управляющий.
Стерн подумал, что стоит ему заказать перевод в Россию хотя бы пятидесяти тысяч баксов, как вся операция накроется. Движение капитала через границу, даже незначительных сумм, контролируют спецслужбы. Стерна упакуют в тот момент, когда он явится в один из российских банков резидентов, не важно частный или государственный, чтобы обналичить деньги. Но и без денег он ничего не сможет сделать. Одно из двух: или он, рискуя всем на свете, заказывает перевод или… Если разобраться, никакой альтернативы, никакого выбора не существует. Нужно рассчитывать только на себя самого и забыть до поры о существовании счета в Швейцарии.
– Пока поручений не будет, – сказал Стерн.
– Спасибо за звонок.
– И вам спасибо, – ответил Стерн по-французски и дал отбой. Он поднялся, опустил трубку в карман пиджака, ладонью стряхнул с брюк сухие сосновые иглы и медленно зашагал к фургону. Стерн сел за руль «Газели» и поехал к Малаховке.
Подмосковье, Малаховка. 30 июля.
Через полчаса он остановил фургон перед знакомым забором, выбрался из машины. Хотел уже толкнуть калитку, но тут увидел через дырки почтового ящика серую бумагу: конверт с цветным рисунком. Ржавый замочек на почтовом ящике не был заперт, свободно болтался в петлях. Стерн осторожно снял его, вытащил из ящика письмо. Стал рассматривать конверт: вместо обратного адреса – номер ИТК, исправительно-трудовой колонии, вместо марки – затертый штемпель. Стерн сунул конверт в карман, повесил замок на место, вернулся к машине, пошарил в кабине. В бардачке нашел, что искал. Моток жесткой проволоки.
Он вошел через калитку на участок и остановился. Из сарая доносилось металлическое постукивание. Видимо, Василич по своему обыкновению боролся с похмельем трудотерапией. Стоя у верстака, распиливал или выпрямлял очередную ржавую железку, найденную на дороге. Деликатно постучав в дверь, Стерн вошел в сарай, поинтересовался самочувствием хозяина. Можно было и не спрашивать, Василич выглядел не блестяще, лицо отечное, красными пятнами. Голый по пояс, в матерчатых рукавицах он стоял у верстака с ножовкой наизготовку.
– Так себе самочувствие.
– Ничего, – успокоил Стерн. – Мы это поправим. Сейчас переоденусь и схожу в магазин. А ты пока…
Он объявил, что для Василича есть срочная, но очень денежная работа: нужно изнутри грузового отсека «Газели» закрепить пенопластовые плиты, поверх них пустить полимерную пленку. И, наконец, обшить это дело вагонкой.
– Работа для мастера на один вечер, – сказал Стерн. – Сегодня все и закончишь. По рукам?
Василич снял матерчатые рукавицы, развязал тесемки фартука и задумчиво почесал затылок. Стерн открыл ворота, загнал на участок фургон, открыл задние дверцы, показал рукой на доски, пенопласт и пленку. Затем вытащил из фургона детскую коляску, зажатую между досками и пенопластовыми панелями. Поставил ее на траву. Присев на корточки стал стирать тряпкой пыль с хромированных деталей, колес и пластикового верха.
– Не понял. А коляска-то для кого? – спросил хозяин.
– Я собираюсь отцом стать, – Стерн поплевал на тряпку. – Вот и готовлюсь к этому делу. Потихоньку. Коляску купил. Нравится?
– Очень даже нравится, – соврал Василич. – Ты ведь вроде не женат.
– Вообще-то я женат. Но брак не регистрировал.
Василич, сбитый с толку, сурово покачал головой.
– Ну, берешься за работу? – спросил Стерн. – В кабине дрель и длинные шурупы.
– Вагонка сырая.
– Черт с ней.
– И пенопласт не поймешь, как крепить.
– Ты все поймешь, когда приступишь.
Хозяин решился на главный вопрос.
