его все равно не установят. Да и к тому времени он будет далеко, в Германии, а, возможно, уже пересечет границу с Чехией.
Вчера с раннего утра Дьяков купил бургеров и пару банок пива, занял место в «тойоте», взятой у того же приятеля из автомастерской. Машина поставил чуть наискосок от дома, на противоположной стороне улицы, поэтому из салона открывался отличный обзор. Наблюдая за домом и его жильцами до поздней ночи, Дьяков пришел к выводу, что обстановка для дела идеальная.
Хозяйка Марта, занимавшая весь первый этаж, ложилась спать рано, с наступлением темноты, подавая добрый пример всем жильцам. На втором этаже поселилась молодая парочка, видимо, молодожены, занятые только самими собой. Просыпались эти охламоны поздно, потом уходили. Судя по рюкзакам, парочка – студенты колледжа. Они возвращались в пять вечера, чтобы пораньше лечь в койку и предаться любовным забавам. На том же этаже в соседней квартире поселилась семья какого-то средних лет бездетного господина, видимо, клерка из Сити. В квартире по соседству с Уильямс жил одинокий мужчина лет пятидесяти пяти. Он уезжал на работу в семь утра, возвращался в пять, а свет выключал уже в десять часов вечера. Очень хорошие, предсказуемые соседи, – решил Дьяков.
Сегодня он не спешил уходить из бильярдной «Серебряный берег», а пару часов в одиночестве погонял шары, потому что нечем было заняться. В полдень забронировал по телефону авиабилеты на завтрашний рейс до Берлина, затем вышел на воздух и прогулялся по городу. Проглотил сытный обед в баре «Голова медведя», поехал на дальнюю окраину, достал из тайника пистолет и ещё кое-какие мелочи, которые могут сегодня пригодиться. Дьяков запасся термосом с кофе, бутербродами, подогнал «тойоту» на прежнее место только под вечер.
Когда в начале седьмого Уильямс вылезла из старенького «ниссана» с трещинкой на заднем стекле, а за ней в подъезд дома вошел незнакомый мужчина, у Дьякова оборвалось сердце.
– Мать твою, – выругал он то ли женщину, то ли её поклонника. – Сволочь.
Визит к даме ухажера ломал все планы, потому что два трупа – это слишком много. Дьяков напряженно всматривался в освещенные окна на третьем этаже, но видел только желтые полотнища занавесок, на которые лишь однажды легла человеческая тень. Конечно, можно перенести дело на завтра, забронировать билеты на другой день. Можно, но очень не хочется. К девяти вечера улица опустела от пешеходов, по- прежнему моросил дождик. Мимо «тойоты» прошли двое полицейских в длинных куртках из синтетической ткани и фуражках с шахматными клеточками на околышках, похожих на те, что носят таксисты. Все вооружение полицейского – телескопическая дубинка, рация и газовый баллончик. Полисмены о чем-то весело болтали. Дьяков усмехнулся им вслед.
Где-то через час с небольшим Дьяков вздохнул с облегчением: мужчина не остался с Уильямс на ночь, вышел из парадного, сел в свою неказистую тачку и убрался восвояси. Кем мог быть этот тип? Сослуживец? Поклонник? Впрочем, искать ответы уже не имело смысла. Дьяков неторопливо сжевал пару сэндвичей с вареной говядиной, откинул назад сидение и выключил радио. В ближайшие полтора-два часа он собирался поспать.
Дьякова разбудил дождь, тяжелые капли, застучавшие по крыше «тойоты». Он открыл глаза, зевнул и посмотрел на циферблат наручных часов: уже без четверти двенадцать, со сном он явно перехватил. Все окна в доме темные, только на втором этаже в той квартире, где живет семья клерка, через щель в плотных гардинах пробивается полоска света. Видимо, этот бедолага из Сити и его жена, лежа в двуспальной кровати, перед сном читают книжки, он, разумеется, предпочитает повести из жизни частных сыщиков, а жена слюнявые и сопливые романы про любовь, которую в реальной жизни никогда не знала. Скоро эта парочка забудется сном. Дьяков завел двигатель, включил «дворники» и тронул машину.
Попетляв по окрестным улицам, остановился у овощной лавки в двух кварталах от дома Уильямс. Полез в ящик для перчаток, переложил в карман пистолет и сувенирную бутылочку виски, напоминающую флакончик женских духов. Наклонился, запустил руку под пассажирское сидение, достал толстую дверную пружину длиной сорок сантиметров. Пружина была обмотана изолентой и помещена в чехол из синтетической кожи, наружу высовывалась массивная накидная гайка, закрепленная проволокой на конце этого приспособления. Дьяков сунул в свое оружие в левый рукав короткого плаща, взял с пассажирского кресла кепку, натянул на голову, надвинув козырек на самые брови. Вылез из машины, чувствуя, что ноги затекли и налились тяжестью.
Дождь немного утих, Дьяков медленно шагал обратной дорогой по мостовой, засунув руки в карманы и удерживая пружину ладонью. Остановившись под облетевшим каштаном, вытащил бутылочку виски, отвинтил колпачок. Запрокинув голову кверху, набрал виски за щеку, прополоскав рот, выплюнул спиртное, бросил флакончик на газон. Если случайно на пороге дома он столкнется с кем-то из жильцов, вдруг задумавших ночную прогулку, нужно дыхнуть в лицо человека, пробормотать что-то невразумительное и удалиться нетвердой походкой. Жильца не испугает появление чужого человека: пьяница заблудился на темной улице. Такая встреча вряд ли случиться, но чего в жизни не бывает… Дьяков натянул перчатки из тонкой кожи и зашагал дальше.
Через десять минут он оказался на том же самом месте, откуда уехал на машине. Огонь в окнах второго этажа погас, лампочку над подъездом погасила экономная Марта. Дьяков пересек пустую улицу, поднялся на крыльцо, открыл замок парадного ключом, потянул на себя дверь. Петли заскрипели громко, пронзительно, словно строительный кран в лютый мороз. Дьяков выругался шепотом. Щелкнуло реле, на всех этажах подъезда загорелся свет. Переступив порог, он закрыл дверь, прижался к ней спиной и замер.
Нужно выждать три минуты. Когда свет погаснет, он поднимется наверх и откроет квартиру Джейн Уильямс, разберется с ней и, прихватив золотые безделушки и деньги, чтобы инсценировать ограбление, покинет дом никем не замеченный. Лишь бы скрип не разбудил никого и жильцов. Тишина, только вода, стекая с крыши, шуршит в трубах. От лестницы его отделяет метра три-четыре, справа дверь в квартиру хозяйки, под лестницей какая-то конура, подсобная комната, где хранят рухлядь, ведра и тряпки. Позиция ясна. Лампы погасли. Тусклый свет уличного фонаря пробивался через окошко во входной двери.
Дьяков сделал пару шагов вперед и остановился. Он услышал, тихие шаги, шорохи. Вот повернулся ключ в двери Марты. Дверь открылась, старуха переступила порог.
– Кто здесь?
За её спиной в прихожей не было света, но светлый абрис лица можно было разглядеть. Дьяков шагнул к Марте.
– Простите, – сказал он придушенным голосом и дыхнул перегаром в лицо старухи. – Простите меня…
– Том, это вы? – голос Марты стал тверже и громче.
Еще секунда, и старуха закричит. Пора действовать. Держа левую руку за спиной, Дьяков выпустил пружину из рукава, сжал в кулаке её конец.
