– В очко? – спросил Элвис.
– Давай. Но, брат, не советую со мной садиться, – охранник расплылся в улыбке. – По-человечески не советую. Позапрошлую ночь со мной играл один кадр, настоящий профи. Он не продержался и получаса, бабки кончились. Ушел без порток и бумажника.
– Рискну, – сказал Элвис.
– Тогда покажи капусту.
Привстав, Элвис вытянул из заднего кармана потертый бумажник, расстегнув его, продемонстрировал содержимое охраннику.
– Ого… Ты не случайно не управляющий банком? Меня Мишей зовут, – содержимое лопатника мужику понравилось, градус настроение попер вверх. – По сколько на партию заряжаем?
Вернулся второй охранник, поставил на журнальный столик пару открытых бутылок пива, присел на диван, предвкушая хорошее развлечение. Летом клиент не шел, цену на живой товар сбивали полчища заезжих потаскушек индивидуалок, работавших без охраны и мамок. Девчонки из «Орхидеи»скучали в своих комнатах, бордель пустовал, и эта непруха будет тянуться до середины осени. С холодами мужики гуртом повалят, успевай открывать и закрывать дверь и деньги считать. А пока одна скука смертная, картежные игры и кофе. Охране не положено на службе даже бутылочку пива пропустить.
Осмотр места происшествия занял менее часа. Капитан Зубков, вытащив ножик, срезал с молодой березки веточку, дважды обошел сенной сарай, рассматривая следы на земле. Он угрюмо молчал, видимо, строил какие-то умозаключения или версии, но ни с кем своими мыслями не делился. Остановившись возле углового окна, капитан заглянул в помещение. Прапорщик и двое парней, приехавших на место не на собственных мотоциклах, а на милицейской канарейке, следовали за офицером.
– Значит, через этот оконный проем вы и наблюдали за происходящим? – капитан заглянул в глаза Бобрика. – Не путаешь?
– Вот тут мы и сидели, – кивнул тот. – Честно говоря, я бы сразу сделал ноги. Если бы они не отнялись от страха.
– Надо же, какой ты пугливый, – проворчал Зубков. – Интересно, как вам удалось остаться незамеченными?
– Во-первых, я далеко не высовывался, – ответил Бобрик.
– А во-вторых?
– Этим мужикам не до меня было. Тот, что истязал жертву, по сторонам не смотрел. Кажется, он думал только о том, чтобы чужой кровью штаны не испачкать. Остальные перетаскивали ящики.
– Еще раз уточни, постарайся вспомнить, что ты увидел, когда один из ящиков открылся? Только не торопись. Тебе надо сосредоточиться.
– С ящика свалилась крышка, – Бобрик, изображая работу мысли, почесал затылок. После пережитых страхов и бессонной ночи он туго соображал. – Самодельный ящик или фабричный, этого я не понял. Вся сцена длилась две секунды. Кажется, в ящике были короткие трубы. Желто-серые. Мужик наклонился, поднял крышку и все… Ящик загрузили в «Газель».
– Ничего не путаешь? Может быть, ты видел оружие, деньги, что-то из этой оперы?
В голосе капитана уже слышались иронические нотки, но Бобрик сделал вид, что не замечает подколов.
– Ничего такого. Короткие трубы. Около метра длиной.
– Может, это были огнеметы «Шмель»или одноразовые гранатометы «Муха»? – капитан и прапор выразительно переглянулись. – Это ведь тоже трубы. Ну, плюс боевая часть.
– Я в армии видел и гранатометы и огнеметы. В нашей части они стояли на вооружении. «Шмель»и «Муха»– они короче. И диаметр у них гораздо меньше.
– Из какого материала твои трубы? Асбестовые, железные, пластмассовые…
– Не знаю. Они покрашены.
Последние дни августа, а солнце, вставшее над лесом, припекало как в июле, обещая нестерпимо жаркий день. Капитан снял фуражку, платком вытер со лба капельки пота.
– Ясно, – сказал он. – Что ни хрена не ясно. Вот что, парни. Я закончил высшую школу милиции. Знаком с теорией. И практика у меня есть. Прежде чем попасть в эти края, пять лет работал опером в большом городе. Но никогда даже не слышал о том, чтобы людей убивали из-за нескольких никчемных труб. Людей мочат только за деньги. Короче, вы вспоминайте то, что видели. Время у нас есть. Минут десять.
Капитан, углядев в жухлой траве свежий окурок, березовым прутиком передвинул его с места на место и тронулся дальше.
Через распахнутые ворота прошли в сарай, обогнули кучу мусора, и остановились. Земляной пол затоптан, видны четкие следы ботинок с высоким каблуком, какой-то спортивной обуви. Есть и другие следы, но эти не слишком четкие для идентификации или индивидуальной характеристики. У ворот опечатки автомобильных протекторов, не слишком четкие. По земле рассыпаны осколки битого стекла, на куче песка, сквозь который проросла лебеда, женский тапок с матерчатым верхом на резиновой подошве, пустая бутылка из-под вермута и стакан с треснувшим донышком. Рядом рассохшаяся деревянная бочка с ржавыми ободами.
Дошагав до задней стены, капитан осмотрелся внимательнее. Нет ни трупов, ни следов волочения тел по грунту. Зато грязно-серая побелка стены заляпана бурыми пятнами. Присев, Зубков, прутиком отодвинул в сторону старую портянку из мешковины, долго разглядывал штукатурку, покрытую засохшими брызгами крови.
– М-да, – сказал он. – М-да…
Капитан подошел к опорному столбу, опустившись на корточки. На струганном бревне, поддерживающем стропила, тоже полно мелких пятен и потеков крови длиной от пяти до двадцати пяти сантиметров. В нижней части пара глубоких вмятин, будто ударили обухом топора или тяжелым молотком. Капитан
