поковырял палочкой землю, пропитанную кровью сантиметра на три в глубину. В этом чертовом сарае чувствуешь себя как на бойне. Вот вторая лужа, а вот третья, совсем свежая. Кровь даже успела впитаться в почву, свернулась, покрыв грунт мягкой корочкой. Похоже, что парни не врут. Тут како-то здорово порезали или забили до смерти. Случись это происшествие хотя бы пару месяцев назад, можно было проявить усердие, хотя бы внимательно осмотреть территорию, прилегающую к сараю, опросить жителей ближней деревни. Земля слухами полнится. Авось, кто-то что-то видел…
Но сейчас вся эта бодяга не ко времени. В сентябре предвидятся большие изменения в жизни. Старый приятель, чиновник областной администрации, сумел устроить Зубкову перевод в тамошнее управление внутренних дел. И вроде бы все на мази. Осталось подать рапорт, бумаги выправить и немного подождать. Покупателя на свой дом капитан давно нашел. Скоро можно будет получить задаток, паковать чемоданы и с молодой женой перебираться на новое место, но вот на голову свалились эти мотоциклисты. И теперь судьба поворачивается к нему тылом.
События могут пойти по другому сценарию. Начальство из района станет возражать против перевода Зубкова, потому что на нем повиснет нераскрытое дело, у которого мало перспектив. Да что там «мало», это не то слово… Честно сказать: перспектив никаких. Но начальству это до лампочки. Глухарь повиснет на нем, как камень на утопленнике. Охотники на вакантное место в областном управлении внутренних дел быстро найдутся. Пока он будет тут канителиться, другого человека в свободное кресло посадят. И жди потом у моря погоды.
От этих мыслей сделалось тоскливо. Капитал поднял голову, через разобранную крышу виден кусок голубого неба и белые барашки облаков, плывущие навстречу солонцу, в свой завтрашний день.
– Ну, теперь видите, что все без обмана, – Бобрик выступил вперед из-за спины прапорщика Гуревича. – Вот кровь. И вот. И там, на дворе, где мы мужика железным прутом приложили, кровь осталась.
– Вижу, не слепой, – капитан не хотел и не мог скрыть раздражения. – Вопрос только один: чья это кровь. Свиньи, козла или… Крупного рогатого скота.
– Какого еще скота? – выпучил глаза Бобрик. – И как это: чья кровь? Перед вами стоят два свидетеля убийства.
– Не гони мне дым в жопу, – разозлился Зубков. – Ты полный идиот или только уроки берешь? Пока ясно только одно: тут зарубили не курицу. Что-то покрупнее.
– Но ведь можно провести экспертизу, – сказал Бобрик. – И определить, чья это кровища. Человеческая или собачья.
– Если ты такой умный и грамотный, почему до сих пор не прокурор области, – усмехнулся капитан. – Экспертизу назначают в рамках возбужденного уголовного дела по факту преступления. Но пока нет ни дела, ни трупов, ни фактов, ни самого преступления. Ни черта нет. Только ваш художественный треп и вот эти засохшие лужи. Не исключено, что местного ханыгу собутыльники бритвой пописали. Потерпевший малость очухается, и сам к ним приползет. С заявлением в зубах.
Капитан ткнул прутиком в землю, пропитанную кровью.
– Такое уже случалось, – поддакнул прапорщик, привыкший всегда и во всем соглашаться с начальством. – Прошлый раз шабашники между собой что-то не поделили. Так возле поселкового магазина два дня кровь смывали водой из резиновой кишки. А что случилось, кого порезали, так и не выяснили.
– Что же мы чертей зеленых видели или трупы? – последний раз возмутился Бобрик, он понимал, что капитан уже принял решение, и от своего не отступит. – У меня зрение абсолютное.
– Я не знаю, что ты тут разглядел темной ночью со своим абсолютным зрением. Знаю, что у страха глаза велики.
– Я в прокуратуру пожалуюсь, что вы бандитов покрываете, – выложил последний козырь Бобрик. – Прямо сейчас в область поеду.
– Катись, – равнодушно разрешил капитан, на которого угроза не возымела действия. – Я это дерьмо бочками хаваю. Потому что у меня таких жалобщиков – половина поселка. Все что-то пишут в прокуратуру или сразу губернатору.
– Зря время потеряли, – сказал Бобрик. – Только на работу опоздали.
Все происходящее порядком утомило Гуревича. Семикилограммовый бронежилет, надетый на форменную рубашку, давил грудь, автоматный ремень тянул плечо. Но главное чувство глубокого разочарования, охватившего душу. Бандиты… Убийцы… А тут обычная рутина. Судя по всему, местные мужики среди ночи увели с чужого двора теленка или свинью. И разделали добычу в сарае на мясо. Хорошо хоть капитан, человек опытный, не стал по пустякам тревожить прокуратуру.
Прапорщик потер носовым платком стекло наручных часов, чтобы ярче блестело. И тяжело вздохнул, подумав, что торгаши совсем потеряли совесть. «Ролекс», купленный на вьетнамском рынке во время последней поездки в Москву, облупился от самоварной позолоты и совсем потерял товарный вид. И это всего за две недели. Даже часы «Чайка», что прослужили Гуревичу долгих пять лет, смотрятся гораздо лучше проклятого «Ролекса». У «Чайки»отвалились стрелки, на корпусе одни царапины, но все равно, в сравнении с «Ролексом»часы как новые. Кроме того, «швейцарец»безбожно врал, то убегал вперед, то отставал. Бывало, совсем останавливался. Неудачная покупка.
Прапорщик, почувствовав под подметкой башмака что-то твердое, шагнул в сторону, поднял с земли пластмассовую штуковину. Положив ее на ладонь, внимательно рассмотрел: предмет похож на колпачок, которым крепят клеммы автомобильных аккумуляторов. Только пластик какой-то необычный, твердый, как камень. Авось, пригодится, Гуревич опустил колпачок в карман брюк.
– Может, заберете заявления? – с надеждой спросил Зубков. – Ну, чего им у нас пылиться? Найдем трупы, тогда прокурор дело возбудит. А вы – главные свидетели. Все хорошо в меру, особенно честность и принципиальность.
– И не подумаем забрать, – упрямо помотал головой Бобрик. – Пусть себе пылятся.
– Короче так, парни, – капитал бросил прутик на землю. – Вы меня очень разочаровали. Сейчас забросим вас обратно в поселок. В милиции выпишем справки вам на работу. Принимали участие в следственных действиях и все такое. Как раз столовая открылась, можете там перекусить. Первый переулок налево от площади, дом три. И дуйте обратно в Москву. Заявления проверим. Если понадобитесь, вызовем повесткой. Показания снимем. Добро?
– Добро, – процедил Петька Гудков, до сих пор хранивший умное молчание. – Выходит, мы в милицию
