не произнесет, не за тем он пришел на стрелку.
– Но помочь человечку, конечно, можно, – кум угостился сигаретой Димона и пыхнул дымом. – Будет стоить денег. Не подумай, что все мне на карман пойдет, ни боже мой. В доле не я один. Потому как зона – это не мой личный огород. Сейчас твой дружбан на общих работах?
– На общих, – кивнул Димон.
Чугур потер ладонью шею, будто ее покусали комары.
– Ну, можно устроить его в библиотеку, книжки выдавать будет. Полная халява. Болтайся целыми днями по жилой зоне или в столовке харчуйся. Или вот, еще лучше, помощником заведующего клубом. Тот вольняшка и большой либерал. Клуб – это курорт, а не зона. Сплошное удовольствие. На гитаре тренькай, козла забивай, свежие газетки сортируй.
– Нет, клуб не пойдет, – помотал головой Димон. – И библиотека тоже.
– Ну, тогда в медсанчасть, – пожал плечами Чугур, удивляясь привередливости молодого человека. Ему предлагают малину, а он фуфлом крутит. – Помощником фельдшера. Чистота и все такое. Если захворает – лекарства, усиленное питание. Можно даже ванную принять. Там настоящая чугунная ванная стоит, белая. У нас коновал хороший, из вольнонаемных. Это лучшее предложение, которое я могу сделать.
– Что в медсанчасти, что в клубе – это все равно зона, – ответил Димон. – А я хочу купить чуваку свободу.
Кум раздавил каблуком ботинка окурок, с досады плюнул на песок. То ли жара, то ли ослиная упертость этого фраера давит на психику. Но башка уже побаливает, в висках ломит. Самое время запить горечь, оставшуюся на душе после этого бестолкового базара, кружкой холодного пива. Да еще сто пятьдесят водки прицепить. Тогда полегчает.
– Нет, молодой человек, – сказал он, – так не получится. Так не выйдет, дорогой. Будем считать, что этого разговора у нас не случилось. И с тобой мы не встречались. Если бы ты хотел своему другу помочь, меня послушал. А так...
Кум стал медленно подниматься со скамейки, но Димон крепко ухватил его за локоть.
– Постой, подожди минуту, – сказал он. – Вот чудак.
Димон снял очки с темными стеклами: важно, чтобы в эту минуту собеседник видел его глаза. Серо- голубые глаза честного человека, который не собирается юлить и притворяться.
– Вот взгляните.
Он расстегнул портфель, вытащил цветной каталог 'Недвижимость за рубежом'. Перевернул несколько страниц, показал куму цветную картинку. Двухэтажный отштукатуренный дом в колониальном стиле, покрашенный бледно-желтой краской. Четырехскатная черепичная крыша, на втором этаже два балкона с коваными балясинами и перилами. Деревянные решетчатые ставни наглухо закрыты. Цоколь облицован природным камнем. Вдоль фасада украшения из резных полурозеток и разноцветных глазурованных плиток, высокое крыльцо, двухстворчатая дубовая дверь с медными кольцами вместо ручек.
– Недвижимость на Кипре – хорошее вложение денег, – сказал Димон. – За год цены растут на пятнадцать – двадцать процентов. Возьмем хотя бы этот домик. Вот тут внизу его цена, – он вытащил из кармана ручку, взял циферку в кружок. – Как видите, цена умеренная. Более чем умеренная. Если платить наличманом, а не через банк, – большая скидка. Я наводил справки. Дом полностью меблирован, в подвале своя прачечная, винный погребок, четырехместная ванна-джакузи. На втором этаже три спальни, бильярдная. Участок в четверть гектара находится на побережье. Два шага до моря. Но если лень таскаться к морю, сзади дома бассейн. Страна вечного лета. Рай на земле. Как, нравится?
– Ничего, – кум, не отрываясь, смотрел на картинку, облизывая кончиком языка верхнюю губу. – Ничего себе.
– Вот и я говорю: ничего. Если покупаете недвижимость на Кипре, автоматом получаете вид на жительство. А вот цена, которую я плачу за свободу своего кореша.
Димон ткнул кончиком ручки в циферку, взятую в кружок, и рядом нарисовал другую циферку, свою.
– Как теперь? – спросил он. – Нормально? Денег хватит, чтобы купить хату. И ни о чем вздыхать до конца дней. Будем продолжать разговор?
Кум молча кивнул: парень попал в точку, будто знал, как материализовать чужие мечты.
– Я сделал заявку на покупку этого дома, – продолжал Димон, – месяца не пройдет, он будет ваш. С оформлением бумаг на вас я помогу. С этим можно в один день успеть.
– Как фамилия твоего кента? – охрипшим голосом спросил кум.
– Огородников Константин Андреевич.
Чугур открыл рот и забыл его закрыть. В голове пронесся ураган мыслей, возник калейдоскоп образов и картинок. Побег Кота, намеченный на следующую неделю... Жирная рожа активиста Цики, который в курсе всех дел... Лагерная жена Цики – гопник Вася Житомирский, он тоже знает слишком много... Супруга самого кума – Антонина Ивановна, одетая в грязный фартук и рабочий халат, давно потерявший свой первоначальный цвет... Помешанная на накопительстве Антонина откармливает свиней на продажу и кладет на книжку каждый грош... От жены вечно воняет свиным навозом и болтанкой, смесью комбикорма с каким- то дерьмом, которым она кормит животных... Наконец кум увидел свою любовницу Ирину Степановну, самую красивую женщину на сто верст вокруг, на нее пялятся все мужики, только боятся близко подступиться. Они знают, что у кума тяжелая рука и нрав горячий.
Впрочем, какие здесь мужики?.. Одно отребье, чмошники. Чугур увидел желтый особняк на берегу бирюзового моря и себя самого в бассейне с серебристой водой. Он подплывает к бортику, где стоит поднос с прохладительными напитками и, не вылезая из воды, сосет пиво из горлышка бутылки. Ирина Степановна в шелковом бежевом халатике, открывающем ноги и высокую грудь, сидит в кресле-качалке и глазами преданной собаки смотрит на своего благодетеля. Да, такую бабу не стыдно по заграницам повозить. Все картинки перемешались, кум на секунду закрыл глаза, ожидая, когда закончится это наваждение. Вытер ладонью потный лоб.
– Значит так: деньги разделишь на четыре равные части, – сказал он дрогнувшим голосом. – Одну часть переведешь на книжку Будариной Ирины Степановны. Рублями по курсу. Три книжки откроешь на
