– Боюсь, мистер Мидлтон, я не могу больше терпеть эту ситуацию.
– Как вы смеете использовать слово „терпеть'? – вскричал Роберт, забыв о решении сдерживаться. – Как вы смеете? Ваше учреждение всего лишь предоставляет клиентам услуги, и, позвольте напомнить, дьявольски дорогие услуги. Вы не комитет по этике, который имеет право судить заблудших.
Управляющий с болезненной гримасой на лице посмотрел на свои руки, как будто ждал, пока неприятный запах улетучится из комнаты.
– Наша кредитная комиссия, то есть кредитная комиссия головного отделения в Бате, ранее уже требовала от вас принятия неотложных мер для безусловной и скорейшей выплаты основной части долга. Тогда, если вы помните, было выдвинуто условие о том, что вы существенно снизите сумму непокрытой задолженности в течение девяти месяцев. Этот период истек, а ваш долг фактически не уменьшился. Руководство банка беспокоится, что таким образом долг „зависает', мистер Мидлтон.
– Зависает?
– Под этим подразумеваются опасения того, что вы, мистер Мидлтон, привыкнете к этому долгу и не будете предпринимать по нему ничего, кроме выплаты процентов.
Роберт на секунду опустил взгляд. Голова у него плыла. Ему не верилось не только в то, каким образом разговаривал с ним этот рыжеватый управляющий, ему не верилось и в то, что именно тот говорил. Роберт глубоко вздохнул.
– Вам не приходит в голову, что факт существования этого долга висит на нас в тысячу раз более тяжелым бременем, чем на вас? И причина этого проста – этот долг ставит под угрозу все, чего я и моя жена добились за восемнадцать лет. Вы что, считаете, что в нынешней ситуации мы спокойненько посиживаем, а не напрягаем каждый нерв и мускул в стремлении хоть как-то улучшить ее? Что еще, по вашему мнению, заставило мою жену взяться за работу на стороне, как не стремление найти источник средств для покрытия ваших огромных процентов по кредиту и таким образом пустить прибыль от художественного салона на возврат самого кредита? Моя жена, очень талантливая и образованная женщина, вынуждена делать работу, на которую и ваши клерки не согласились бы.
– Извините, – перебил управляющий, – но личные моменты здесь не нужны.
– Но что еще мы можем сделать? – почти прокричал Роберт. – За малую прибыль мы сейчас работаем с большим напряжением, чем когда-либо. Что еще можно от нас ожидать?
Управляющий сменил позу. Теперь его локти стояли на столе, а кончики пальцев были сведены на уровне лица. Жест показался Роберту одновременно и властным, и ханжеским.
– Наша кредитная комиссия…
По непонятной причине Роберт почувствовал, что почва уходит у него из-под ног.
– Наша кредитная комиссия, – продолжал управляющий, глядя в глаза Роберту, – требует безусловного подтверждения того, что основная часть долга по кредиту будет уплачена в ближайшем будущем.
– И как, черт возьми, я могу предоставить такое подтверждение?
– Очень просто, мистер Мидлтон. Выставив ваш дом на продажу.
Дженни стояла на небольшой площадке перед дверью в офис „Галереи' с подносом, на котором виднелась маленькая бутылочка минеральной воды и сандвич с тунцом. Роберт находился внутри офиса; дверь была плотно закрыта. Было уже около трех часов, а он, как она знала, еще не обедал. Она тихонько постучала.
– Кто там? – спросил Роберт. – Это я, – ответила Дженни.
– А, Дженни, заходите.
Она осторожно открыла дверь. Он сидел за столом, а вокруг него лежали папки-скоросшиватели с банковскими документами.
– Я подумала, что вам надо хоть немного перекусить. Ведь вы не обедали.
– Да, не обедал. Очень мило с вашей стороны.
– Сандвич с тунцом. Это все, что осталось в кафе наверху. Думаю, он ничего.
– Спасибо.
Она поставила поднос на приставной столик.
– Это минеральная вода. Может, вы хотите кофе? Он посмотрел на нее. Лицо у него было очень бледным.
– Дженни.
– Да, – ответила она.
– Присядьте на секунду.
Она села на ближайший вращающийся стул, сложив руки на коленях. На секунду в комнате повисло молчание, затем Роберт вдруг, без всякой преамбулы, произнес:
– Мы должны продать Грейндж.
Она слабо вскрикнула, ее руки взметнулись к лицу.
– Нет…
– Да, мы должны, – сказал Роберт. – Сегодня утром я был в отделении банка. У нас было девять месяцев для того, чтобы уменьшить основную задолженность. Ничего не вышло. Мы еле-еле успевали платить проценты. И вот они захлопывают дверцу.
Дженни на секунду представила себе свой небольшой дом, который после смерти Майка стал для нее чем-то большим, чем просто жилище. Она представила столь знакомый и дорогой для нее фасад, увитое
