Навстречу Африкану из ангара вышли двое работяг – большой и маленький, в донельзя грязных комбинезонах. Тарапунька и Штепсель, Вахмурка и Гржимилек…
Один из работяг (тот, что крупнее, с темными подглазьями вполлица) что-то шепнул на ухо другому. Впрочем, Африкан сумел прочитать по губам: «Это он».
– Да, это я, – кивнул Африкан. – Ужас, летящий на крыльях ночи!
Тарапунька и Штепсель с недоумением переглянулись.
– Чего надо? – недобро насупился мелкий.
– Шоколада.
– Слышь, Вень, он издевается! – еще больше занервничал мелкий.
И крупный, и мелкий, хоть и переглядывались, но назад не смотрели. То есть не ждали чьего-то одобрения, каких-то подсказок. Африкан, как знаток драматургии, сразу догадался – в ангаре никого больше не было. Тимур увез Беллу куда-то в другое место…
– Сейчас я иду в милицию (а она ведь тут должна быть, да?) и натравливаю ее на вас… И, поверьте, я найду убедительные аргументы, чтобы здешние представители правопорядка стали шевелиться, – веско произнес Африкан. Он и в самом деле собирался это сделать – только сначала хотел узнать у Тимуровых прихвостней, где Белла. Именно это требовалось сделать в первую очередь, не теряя времени.
– А мы при чем? – огрызнулся мелкий. – За что на нас органы натравливать?
– А вы сообщники. Лет по семь вам дадут, я обещаю.
– За что? – завопил мелкий, а крупный, болезненного вида дядька, посинел и закашлялся.
– Где Белла? – не сдержался, заорал Африкан. – Где Белла, я вас спрашиваю?
– Да иди ты…
– …..! – сквозь зубы, в бешенстве процедил Африкан. – Где Белла?…..!
Он схватил камень, пошел на работяг. Наверное, у него и в самом деле было страшное выражение лица, раз работяги в ужасе попятились.
– Да иди ты… Мы правда ничё не знаем! – высоким тонким голосом заорал мелкий.
Африкан остановился, тяжело дыша. Потом произнес почти спокойно:
– А денег хотите? Сколько? Плачу за информацию, ну?!
– Да подавись ты, дядя! – фыркнул мелкий.
Камень выпал у Африкана из рук.
– Ребята… вы что, звери совсем? – не владея собой, в отчаянии зарычал он. – Куда этот псих Беллу увез? Вы видели?
Крупный облизнул губы и сказал вдруг:
– Видели. Только ты, мужик, это… понимать должен.
– Веня! – осатанело завопил мелкий.
– А что – Веня! – сквозь кашель закричал крупный. – Она ж не виновата, что у ней сердце к нему не лежит… Вот видела б твоя мать, Анна Тимофевна, какой ты, Сашок, злыдень стал!
– Ты мою матерь не трогай! – Мелкий аж покраснел от злости.
– Твоя матерь в раю, Сашок, а ты в ад попадешь и никогда с ней не встретишься, вот что я тебе скажу…
Африкан, ничего не понимая, слушал перепалку этих работяг, но неожиданно мелкий, после этих, последних слов крупного, вдруг сник как-то и помягчел лицом.
– Он тебе матерь отплакать не дал… Ну выпил бы разок на поминках, чего уж… – продолжил крупный. – Он же, Тимур, в кулаке всех держит… Мы в рабстве у него словно! Недобрый он… И правильно его Белка не любит!
Мелкий, тот, которого звали Сашком, вышел вперед и сказал, глядя Африкану в глаза:
– Они тут были – Белка и Тимур. Но недолго. Поговорили, а потом он ей руки-ноги связал и повез куда- то.
– Куда? – коротко спросил Африкан.
– Туда, – указал направление крупный, Веня. – Туда, в лес.
– Я думаю, он ее в охотничий домик повез. Это километров пять отсюда… Больше тут ехать некуда, – добавил Сашок.
– Покажешь? – спросил Африкан отрывисто.
– Я?
– Я покажу, – кашляя, согласился Веня. – Вон, машин-то у нас сколько… Довезу! И забесплатно. Давай садись, дядя…
Они сели в обшарпанную на вид колымагу с огромными колесами. Ехали сначала по грунтовке, затем свернули на лесную тропу – неровную, в кочках и ухабах. Но колымага неожиданно легко преодолевала все неровности дороги.
Африкан молчал (у него в голове, словно колокол, стучало одно слово – Белла, Белла, Белла!), молчал и работяга по имени Веня, с обреченной, библейской какой-то тоской глядевший вперед. Поэтому, когда Веня наконец открыл рот, Африкан вздрогнул.
– Вон он… домик охотничий. Видишь, за поворотом? И «уазик» Тимуров… Там они, точно. Туда иди, дядя. А я назад. Не хочу с Тимуром связываться.
– Спасибо, брат, – Африкан пожал работяге руку и спрыгнул из колымаги на землю.
Работяга развернул странное авто, и оно, мягко подпрыгивая на кочках, покатило обратно…
…Тимур выдернул Беллу из машины и понес ее к охотничьему домику. Посадил у крыльца, затем вернулся к машине, достал из бардачка огромный ключ, а из багажника – охотничье ружье…
При виде ружья Белла похолодела. Она замычала, пытаясь разорвать свои путы, но у нее ничего не получилось.
Тимур молча, с серьезным сосредоточенным лицом, повернул ключ в висячем, напоминающем калач замке на двери, толкнул дверь и втащил девушку внутрь. Потом сходил за ружьем, аккуратно прислонил к стене.
В домике оказалось полутемно, солнечный свет едва проходил сквозь закоптелые, все в паутине окна.
Мебели никакой тут почти не было – скамья из дерева, весь изрезанный ножом черный деревянный стол и громоздкий табурет…
Тимур перетащил Беллу на скамью, сдернул с ее лица скотч, затем сел на табурет напротив. Вздохнул.
Он смотрел на девушку – сосредоточенно, серьезно, устало, а она – на него.
– Тимур… Тимур, скажи что-нибудь! – прошептала Белла.
Он дернул плечом и ничего не ответил. «О чем он сейчас думает? Что у него в голове?» – напряглась Белла.
…Она сидела, согнув ноги в коленях и опираясь связанными руками в скамью. Волосы волной закрывали ей лицо, падали на грудь змеистыми, тяжелыми прядями. В полутьме ее платье – белое, в цветочек (поди, Анжелка шила!) – светилось ярким пятном.
Тимур поднялся (Белла при этом дернулась, подалась назад) и рукой отвел волосы от ее лица. Снова сел, любуясь. Странная была у Беллы красота, нездешняя. Наверное, только в кино таких девушек и можно было увидеть…
Тимур так долго глядел на Беллу, что у него даже закружилась голова, защипало вдруг в глазах.
– Я люблю тебя до смерти… – прошептал он. – Я люблю тебя до смерти, знаешь?
Он поднялся, сел на скамью рядом с ней. Белла опять задергалась, попыталась отодвинуться, но было некуда.
– Не трогай меня… – попросила она с тоской, со страхом.
Тимур, не слушая, провел рукой по ее волосам:
– Я вот все думаю, что было бы, если б я к тебе раньше догадался посвататься… Жизнь по-другому пошла бы! Почему ты меня не любишь, а?
– Я не знаю… – ответила она шепотом.
– Со мной такого никогда не было раньше. Все думали, что я нормальный, серьезный мужик, что у меня
